Завершился допрос подсудимых по «ингушскому делу»

5 и 6 октября Кисловодский городской суд продолжил рассматривать дело лидеров ингушской оппозиции — Ахмеда Барахоева, Мусы Мальсагова, Исмаила Нальгиева, Зарифы Саутиевой, Малсага Ужахова, Багаудина Хаутиева и Бараха Чемурзиева. Им предъявлены обвинения в организации насилия (ч. 3 ст. 33, ч. 2 ст. 318 УК РФ) на митинге в Магасе в 2019 году, а также в создании экстремистского сообщества или участии в нём (ч. 1 или ч. 2 ст. 282.1 УК РФ). Всех семерых Правозащитный центр «Мемориал» признал политическими заключёнными. Три свидетеля защиты дали положительную характеристику Зарифе Саутиевой, а экс-глава МВД Ингушетии Дмитрий Кава не мог вспомнить, с кем из протестующих и когда он встречался. Завершился допрос подсудимых — пятеро из семерых отказались отвечать на вопросы гособвинителя.

5 октября закончился допрос подсудимого Багаудина Хаутиева. Показания он начал давать на прошлом заседании.

Хаутиев рассказал, что, когда начались столкновения с росгвардейцами, его на площади не было. Это подтверждается биллингом его телефона. Перед возобновлением столкновений его пропустили через оцепление по просьбе советника экс-главы Ингушетии Магомеда Гагиева. Попав на площадь, Хаутиев стал успокаивать молодых ребят, просил их не оказывать сопротивление. Подсудимый напомнил, что этот момент зафиксирован на видео и подтверждён показаниями свидетелей.

Хаутиев обратил внимание суда на то, что на предварительном следствии в течение десяти месяцев его обвиняли в применения насилия к росгвардейцам (ч. 2 ст. 318 УК РФ). В ответ на жалобу в прокуратуру о незаконном содержании под стражей Хаутиев получил ответ, что у следствия достаточно доказательств того, что он применял насилие к силовикам. Но через две недели после этого из-за отсутствия доказательств по первому обвинению Хаутиеву предъявили обвинение в организации насилия.

Отвечая на вопрос гособвинителя про создание Ингушского комитета национального единства (ИКНЕ) и его взаимодействие с Советом тейпов, Хаутиев сказал, что ИКНЕ был создан на конгрессе ингушского народа, ничего противозаконного в его деятельности не было. Ужахов в ИКНЕ не входил. Совет тейпов Хаутиев несколько раз консультировал по юридическим вопросам, но в его постоянной помощи, как юриста, эта организация не нуждалась.

Суд допросил в качестве свидетелей председателя Ингушской региональной организации Всероссийского общества слепых Адама Сагова, бывшего руководителя Мемориального музея жертвам политических репрессий Алихана Дозариева и заместителя директора Археологического центра им. Е. И. Крупнова Умалата Гадиева.

Все они хорошо знают Зарифу Саутиеву, работали с ней над различными проектами, Дозариев долгое время был её руководителем. Свидетели дали положительную характеристику Саутиевой. По их словам, она активно занималась общественной и благотворительной деятельностью, не имела никакого отношения к экстремизму и не совершала противоправных действий.

Затем на заседании выступили подсудимые Исмаил Нальгиев, Малсаг Ужахов и Зарифа Саутиева. Они отказались отвечать на вопросы гособвинения и суда, мотивировав это предвзятым отношением к ним представителей прокуратуры. Они заявили, что опасаются, что их ответы будут неверно интерпретированы обвинением и судом. Ранее такую же позицию занял Муса Мальсагов.

Саутиева сказала, что вину не признаёт. Она считает, что обвинение не доказало не только то, что она организовывала незаконные протестные акции, но даже то, что она имела отношение к организации законного протеста. Саутиева считает абсурдным обвинение в освещении митингов, так как это не запрещено законом, а доказательств того, что она своими действиями ввела кого-то в заблуждение, у следствия нет.

Полная видеозапись выступления Зарифы Саутиевой

Ни о каком экстремистском сообществе Саутиевой не известно. С Малсагом Ужаховым, которого следствие называет организатором такого сообщества, она познакомилась только в октябре 2018 года на конгрессе ингушского народа. В начале октября 2018 года, когда в Ингушетии начались протестные акции, Саутиева была в командировке и физически не могла готовить митинг. В обвинительном заключении сказано, что Саутиева присутствовала на заседаниях Совета тейпов — подсудимая опровергла это.

«Следствию доподлинно известно о том, кто подавал заявку на проведение митинга в марте 2019 года, поэтому мне непонятно, на чём основывается обвинение в организации и этого мероприятия», — сказала Саутиева. Она добавила, что не выступала с речью ни на одном митинге и никого ни к чему не призывала, а в материалах следствия нет ни одного документа, опровергающего это.

По словам Саутиевой, 27 марта 2019 года, примерно с 00:00 часов и до 7:00, её не было на месте проведения митинга, поэтому обвинение вводит в заблуждение суд, когда говорит, что в этот период она могла с кем-то вступить в сговор и организовать сопротивление сотрудникам Росгвардии. Она отметила, что нет видео-материалов, экспертиз, показаний свидетелей, утверждающих обратное.

«Мы поминутно рассмотрели в суде этот день, и на всех видео видно, что я появилась на митинге только в светлое время суток, поэтому я прошу, Ваша честь, внимательно изучить доказательства и, если вы установите обратный факт, вынести мне максимальное наказание», — заявила Саутиева.

Она также назвала нелепым утверждение следствия, что Барахоев и Ужахов согласовывали с ней переговоры с руководством МВД: «Кто я такая для них, чтобы со мной что то согласовывать?! У нас в Ингушетии, к сожалению, женщина находится примерно в таком положении — ещё не обезьяна, но ещё и не человек. Имеется в виду решение каких-то важных общественно-политических вопросов».

«Я считала и считаю до сих пор, что имела право выражать своё мнение любым способом, который не запрещает закон, в том числе участвуя в митингах и демонстрациях, снимая всё это, выкладывая всё это на свою страницу, и виновной себя в чём-либо я не считаю. Присутствие на митинге — это не экстремизм. Экстремизм — это весь вот этот судебный процесс, который здесь происходит над невинными людьми», — этим словами Саутиева завершила своё выступление.

Исмаил Нальгиев сообщил, что до начала протестных акций в Ингушетии в 2018 году был координатором движения «Голос» (признано иностранным агентом) и председателем региональной организации «Выбор Ингушетии». Он пояснил суду, почему принимал участие в протестных акциях осенью 2018 года и в марте 2019 года: «Возникла напряженная общественно-политическая ситуация в связи подписанием 26 сентября 2018 года незаконного, на мой взгляд, соглашения об установлении границы… В марте 2019 года общественное спокойствие было вновь растревожено принятием закона „О референдуме в Республике Ингушетия“, в котором предлагалось исключить норму о вынесении на общенародное обсуждение вопросов изменения границ Республики Ингушетия».

Нальгиев сообщил, что на мартовском митинге 2019 года отвечал за обеспечение общественного порядка. Некоторые люди не стали расходиться после санкционированного митинга, так как не было ясно, одобрят ли проведение митинга на следующий день, — они остались дожидаться официального ответа. При этом, никаких выступлений не было. По словам Нальгиева, столкновения с митингующими спровоцировали росгвардейцы, а люди сопротивлялись стихийно.

Адвокаты и их подзащитные. Фото Дарьи Корниловой

«Никакого насилия в отношении представителей власти ни я, ни люди, которые третий год сидят со мной в одной клетке, не организовывали, как и не совершали каких-либо противоправных действий, но призывали к соблюдению порядка и закона, как до столкновения с росгвардейцами, так и после него», — сказал Нальгиев.

Он заявил, что у него не было политических амбиций и инициатив, выходящих за рамки, разрешённые законом, он не вступал в преступный сговор с целью организовать насилие, не был членом придуманного следствием экстремистского сообщества.

«В 1969–70 годах в Чикаго проходил суд по делу о протестах во время съезда Демократической партии США в Чикаго в августе 1968 года. Судили семь человек, якобы организаторов бунта. Один из подсудимых знаете что сказал? „Если бы нас оставили в покое на чикагских улицах, то мы едва ли стали бы известными, но в результате мы стали архитекторами, организаторами, гениями заговора с целью свержения правительства — нас выдумали“. Так вот, нас тоже выдумали. Решили просто одним жестом выкосить и уничтожить то немногое и хорошее, что есть в нашем народе. Считаю уголовное преследование меня и остальных подсудимых политически мотивированным, не имеющим никакого отношения к праву, более того — к человеческой совести. Уголовное дело сфальсифицировано и не выдерживает никакой критики, доказательства отсутствуют и в суде прокурорами не представлены. Вину по предъявленному мне обвинению я не признаю», — сказал Нальгиев.

Малсаг Ужахов, как и другие подсудимые, отверг обвинение в создании экстремистского сообщества, назвав его виртуальным. «Я даже не знаю, что в буквальном смысле значит „экстремизм“, не говоря уже о каком-то экстремистском сообществе», — сказал он. До осени 2018 года Ужахов не был знаком ни с Мусой Мальсаговым, ни с Ахмедом Барахоевым, поэтому не мог создать с ними сообщества. Из всех подсудимых до начала протестов он был знаком только с Багаудином Хаутиевым, которого приглашали в Совет тейпов для юридических консультаций.

До 2012 года Ужахов работал руководителем Управления Росздравнадзора по РИ, но вышел на пенсию, поскольку здоровье не позволяло активно работать. Ужахов также сказал, что если бы он хотел заниматься политикой, то оставался бы на службе и использовал бы эту площадку федерального значения, где он фактически не подчинялся местным властям. «Я построил дом, вырастил сыновей и хотел просто следить за своим здоровьем, заниматься садом и жить для себя», — сказал Ужахов.

В митингах он участвовал как и другие рядовые жители Ингушетии, выражая недовольство действиями власти, поправшей их право определять границы республики на всенародном референдуме.

По словам Ужахова, в материалах дела нет доказательств его причастности к организации насилия в отношении росгвардейцев. Более того, сами сотрудники Росгрвардии, допрошенные в суде, опровергали эту версию обвинения.

«Всё, что удалось доказать следствию за два с половиной года расследования уголовного дела и рассмотрения дела в суде, — это то, что я действительно причастен к созданию и руководству некоммерческой организацией — Советом тейпов ингушского народа. Этого я не отрицаю и даже горжусь этим фактом!» — заявил Ужахов.

По ходатайству адвокатов суд приобщил к делу характеристики на Мусу Мальсагова, его награды и грамоты, в том числе и от экс-главы Ингушетии Юнус-Бека Евкурова, а также храрактерезующие материалы на Зарифу Саутиеву.

6 октября в суде допросили бывшего главу МВД Ингушетии Дмитрия Каву. Он давал показания по видеоконференцсвязи. На большинство вопросов адвокатов экс-министр не ответил, сославшись на секретность информации и на свою плохую память. Он не мог вспомнить точно, с кем из митингующих и когда конкретно встречался осенью 2018 года, сказал, что приказ о вытеснении митингующих в марте 2019 года поступил из федерального центра, но откуда именно — не конкретизировал, так как это секретная информация. Кава подтвердил, что 27 марта 2019 года митингующие покинули площадь добровольно и что уже после столкновений с росгвардейцами он вёл переговоры с лидерами протеста, в частности с Ахмедом Барахоевым.

Затем показания в суде дал Ахмед Барахоев. Он заявил, что предъявленные обвинения и само уголовное дело носят заказной, политический характер. Барахоев отрицал создание экстремистского сообщества. В тот период, не позднее мая 2018 года, когда, по версии следствия, Барахоев участвовал в создании такого сообщества, он лечился в Санкт- Петербурге. Подтверждающие это документы приобщены к материалам дела. Кроме того, все другие доказательства, изученные в суде, подтверждают, что он и другие подсудимые не совершали никакого преступления. По словам Барахоева, он не мог согласовывать с ними какие-то действия, потому что с большинством из них познакомился только на акциях протеста. По словам Барахоева, все 120 томов уголовного дела и 40 томов обвинительного заключения — это плод воображения следственных органов.

Ахмед Барахоев. Фото Алёны Садовской

Барахоев напомнил суду, что, хотя следствие утверждает, что он был на площади во время последних столкновений и руководил людьми, это не так: версия следствия была опровергнута видеоматериалами и показаниями свидетелей.

Барахоев отверг обвинения в организации насилия против силовиков, потому что прилагал максимум усилий, чтобы предотвратить эти столкновения и увести людей с площади.

Подсудимый объяснил, что не мог манипулировать мнением митингующих, используя трагические события из истории ингушского народа, а те, кто так говорит, не понимает, что память и боль об этих трагических событий живёт в сердце каждого ингуша.

Показания Барахоев давал более двух часов. Местами они были очень эмоциональными: он приводили примеры из своей жизни, когда был очевидцем бесчеловечного обращения с его близкими и соплеменниками во время высылки ингушей в Казахстан и во время осетино-ингушского конфликта.

Барахоев отказался отвечать на вопросы гособвинителя, но был готов ответить на вопросы судьи. У судьи к Барахоеву вопросов не оказалось.

В суд поступили материалы от бизнесмена, бывшего высокопоставленного республиканского чиновника Мусы Келигова, которые он обещал предоставить, когда давал показания на процессе.

Следующее заседание состоится 19 октября. Защита подсудимых надеется услышать в суде свидетельские показания заместителя начальника Главного управления МВД по СКФО Сергея Зубова. Если по каким-то причинам Зубов не явится, защита намерена завершить представление доказательств, и суд перейдёт к прениям сторон.