Лидеры ингушского протеста продолжили давать показания в суде

28 и 29 сентября в Ессентуках прошли очередные заседания Кисловодского городского суда по делу лидеров ингушской оппозиции — Ахмеда Барахоева, Мусы Мальсагова, Исмаила Нальгиева, Зарифы Саутиевой, Малсага Ужахова, Багаудина Хаутиева и Бараха Чемурзиева. Им предъявлены обвинения в организации насилия на митинге в Магасе в 2019 году, а также в создании экстремистского сообщества или участии в нём. Всех семерых Правозащитный центр «Мемориал» признал политическими заключёнными. На заседаниях допросили двух свидетелей защиты; также адвокаты представили результаты лингвистических экспертиз, которые следствие исключило из перечня доказательств.

28 сентября суд допросил двух свидетелей — бывших коллег Мусы Мальсагова по Российскому Красному кресту (РКК). Они дали подсудимому положительную характеристику, сообщили, что он никогда не занимался политикой, вся его работа была направлена на помощь нуждающимся. Свидетели отметили, что, согласно уставу РКК, если бы Мальсагов занимался политикой, ингушское отделение РКК закрыли бы, а его самого — исключили бы из организации.

По ходатайству адвокатов суд исследовал и приобщил к материалам дела:

• несколько видеороликов с выступлениями Ахмеда Барахоева на разных мероприятиях,

• документы и справки, имеющие отношение к Малсагу Ужахову,

• все заявки на проведение митингов, поданные различными организациями с мая 2018 года по март 2019 года (общий объём — около 60 стр.),

• протоколы об изъятии компьютеров во время обысков в домах Барахоева и Чемурзиева,

• справка из ЦПЭ,

• уведомление и регламент на проведение митинга в марте 2019 года.

Адвокат Джабраил Куриев отметил, что документы указывают на то, что Малсаг Ужахов не имел отношения к организации протестных акций ни в мае—июне 2018 года, ни в марте 2019 года, а следовательно, он непричастен к созданию экстремистского сообщества и не вовлекал в него других подсудимых. Также суду были предоставлены новые характеристики на Малсага Ужахова.

29 сентября в суде исследовали документы, положительно характеризующие Зарифу Саутиеву. Также было исследовано заключение эксперта-лингвиста, которое проводилось по письменным документам, изъятым у Саутиевой при обыске. Экспертиза проводилась по заказу следственных органов, но её результаты не были приобщены к обвинительному заключению. По словам адвоката Билана Дзугаева, представляющего интересы Саутиевой по соглашению с ПЦ «Мемориал», следователи исключили экспертизу из списка доказательств, так как эксперт пришёл к выводу, что в исследуемых документах нет признаков экстремизма.

Затем в суде дали показания Муса Мальсагов и Багаудин Хаутиев. Они заявили, что не признают себя виновными, и подробно рассказали о причинах протестных акций в Ингушетии.

В сентябре 2018 года в интернете стали распространять информацию о том, что часть Сунженского района Ингушетии, возможно, передадут Чечне. Это вызвало волнение среди жители республики, включая Мальсагова и Хаутиева. Так как руководство Ингушетии никак не комментировало появившиеся слухи, люди стали собираться на стихийные сходы, а после подписания соглашения о границе народ собрался в Магасе, чтобы убедить депутатов не ратифицировать его.

Мальсагов и Хаутиев с самого начала, с осени 2018 года, участвовали в акциях протеста. Ещё в сентябре активисты хотел провести форум, посвященный этой теме. Для того, чтобы прояснить ситуацию, Мальсагов ходил на встречу с Юнус-Беком Евкуровым, возглавлявшим республику. Когда стало очевидно, что земли переданы Чечне, люди, собравшиеся на стихийный митинг в Магасе 4 октября 2018 года, отказались расходиться и стали требовать отставки главы республики. Это был, как сказал Мальсагов, «голос народа». Мальсагов и Хаутиев выступали на этом митинге.

Мальсагов и Хаутиев сообщили, что многие из подсудимых познакомились на митинге в октябре 2018 года.

Также они рассказали о причинах митинга в марте 2019 года. Хаутиев был одним из заявителей акции. Мальсагов организатором не был, но участие в митинге принимал.

Люди хотели собраться и выразить протест против того, что из ингушского закона о референдуме исключили пункт о том, что вопросы об изменении территории республики должны выноситься на всенародное голосование.

Разрешение было получено на один день — 26 марта, но люди, в том числе Мальсагов и Хаутиев, остались на площади дольше. К четырём часам утра 27 марта, по их словам, там находилось около 150–200 человек. Когда стало понятно, что готовится силовой разгон протестующих, Ахмед Барахоев и Ахмед Погоров просили министра МВД по РИ Дмитрия Каву и заместителя начальника ГУ МВД по СКФО Сергея Зубова не разгонять людей до 10 часов утра. Мальсагов сказал, что присутствовал при этом разговоре. После того, как Кава и Зубов ушли, из руководства силовиков на площади остался только замминистра МВД по РИ Михаил Полищук. По словам Мальсагова, он дал митингующим пять минут, чтобы разойтись, а ещё через некоторое время сотрудники Росгвардии попытались вытеснить людей с площади.

Мальсагов и Хаутиев считают, что росгвардейцы спровоцировали митингующих на агрессию. Сами Хаутиев и Мальсагов не оказывали сопротивление силовикам, они пытались успокоить людей и сохранить порядок.

Подсудимые заявили, что считают абсурдным обвинение в создании экстремистского сообщества, потому что никаких политических целей не преследовали и к власти не стремились.

***

29 сентября на заседании Совета адвокатской палаты Ростовской области рассматривалось дисциплинарное дело в отношении адвоката Магомеда Бекова, представляющего на процессе по «ингушскому делу» интересы Мусы Мальсагова. Дело было инициировано судьей Ставропольского краевого суда Дмитрием Диком. Об этом написала адвокат Каринна Москаленко.

Как следовало из жалобы судьи Дика, адвокат Беков допустил некорректные высказывания в адрес судьи Юрия Юрасова, отменившего домашний арест Зарифе Саутиевой. Беков усомнился в том, что судья Юрасов руководствовался принципом гуманизма и совестью при принятии этого решения. Это заявление Беков сделал 18 мая на заседании Ставропольского краевого суда, на котором судья Дмитрий Дик рассматривал апелляцию адвокатов на продление ареста всем подсудимым по «ингушскому делу». Судью Дика адвокат Беков призвал к чести и совести, «если они у него есть». Высказывания Бекова судья Дик расценил как умаляющие авторитет судебной власти.

Позиция адвокатов Бекова и Москаленко заключалась в том, что действия судьи, изменившего меру пресечения Саутиевой, были неправомерными: он отменил решение о домашнем аресте, не установив нарушений закона, то есть неприкрыто вмешался в отправление правосудия. Именно такие действия судьи, по мнению Бекова, умаляют авторитет судебной власти и нарушают фундаментальный принцип судопроизводства — независимость суда.

Москаленко и Беков настаивали на прекращении дисциплинарного производства за отсутствием состава проступка, однако Совет Палаты адвокатов прекратил его за малозначительностью.