«Просвещение – важный компонент работы юриста в НКО»

«Марина, не думайте, что шведские суды стали вдруг хорошо относиться к Европейской Конвенции, – рассказывала мне шведский юрист Анна жарким майским днем. – Им понадобилось с десяток лет, в течение которых юристы терпеливо объясняли им, что такое Конвенция и как ее применять». В начале 90-х шведские юристы начали «пропагандировать» Конвенцию, рассказывать о ней, учить ее применению. Сама Анна организовывала муткорты [игровые судебные процессы - прим. ред.] по Европейской Конвенции, так как считала, что молодежь надо воспитывать в духе ее ценностей – иначе ее воспитают в чужих ценностях. После разговора с Анной я поняла: просвещение – важный компонент работы юриста в НКО.

В 2018 году у меня было много гнетущих дедлайнов по судебным процессам. И по российским, и в Европейском суде. Но, помня о разговоре с Анной, стараюсь выкроить время и выступать перед студентами, юристами и не-юристами. Надеюсь и перед судьями выступить. Раз в ближайшее время у нас не будет как во Франции, то, надеюсь, когда-нибудь будет как в Швеции.

Я продолжала вести дела наших доверителей в российских судах и в Европейском суде по правам человека (ЕСПЧ). Мы направили обзервации (ответы на вопросы ЕСПЧ) по двум кавказским жалобам – от имени Лейлы Куриевой (ее сына Муслима убили во время обыска в Ингушетии в 2014 году) и Ислама Валибагандова (его брат Омар исчез при странных обстоятельствах после того как оказался в руках силовиков, в Дагестане в 2013 году).

Совместно с коллегами Дарьей Бахаревой, Денисом Шедовым и волонтерами мы подали более 90 жалоб по задержаниям на мирных антикоррупционных митингах, которые проходили по всей России 26 марта и 12 июня 2017 года.

Уже не первый год мы с юристом программы «Горячие точки» Галиной Тарасовой бьемся за компенсации для жителей дагестанского поселка Временный, чье имущество и дома были уничтожены во время спецоперации в 2014 году. Российские суды нам отказали – во всех шести процессах, что мы вели в 2018 году. Но благодаря этим судебным процессам дагестанские власти смогли согласовать документы для выплаты компенсации. Документы были отправлены в российское правительство и МЧС. Там их «завернули» и спустили обратно в Дагестан исправлять ошибки. Мы продолжаем работу с дагестанскими министерствами для повторного согласования.

Еще одно интересное дело, которое я веду совместно с правозащитниками из «Команды 29», касается получения доступа к документам репрессированных в сталинское время. Дело в том, что если казненного в 1933 году человека не реабилитировали, то и его документы получить нельзя. Никогда. Вечный запрет на доступ к документам без государственной тайны мы считаем крайне странным. Поэтому «проходим» российские инстанции и готовим жалобу в Конституционный и в Европейский суды.