Марина Агальцова. Конституционный суд России и права человека: нереализованный потенциал

4 декабря в центре Вудро Вильсона института Кеннанна в Вашингтоне прошла конференция, посвященная 25-летию принятия Конституции Российской Федерации.

Анонс мероприятия на сайте института гласит: «12 декабря — исполняется 25 лет со дня принятия Конституции РФ. Историки до сих пор обсуждают противоречивые события, которые сопровождали рождение конституции, но уже выросло поколение российских юристов, знающих только это основополагающее законодательство как высший закон России. То, что первоначально воспринималось как переходный документ, продемонстрировало удивительную выживаемость.»

Среди специалистов, обсуждавших проблемы рождения, развития и влияния на сегодняшнюю жизнь российского Основного закона была юрист Правозащитного центра Марина Агальцова. Мы приводим ее доклад на английском языке.

Главный тезис доклада — Конституция не плоха, но «беззуба». Под «зубами» автор понимает прежде всего парламент, принимающий законы на основе этой Конституции, и суды, применяющие ее принципы на практике. И как отдельный и особо значимый институт в этом смысле автор выделяет Конституционный суд.

В 2016 году в соответствии с решениями Конституционного суда, парламент должен был изменить 20 принятых законов, как не соответствующих Конституции. Было изменено или отменено лишь 8. Многие решения Конституционного суда ждут исполнения с 2008 года.

Российские суды низшей инстанции также не в восторге от непосредственного применения Конституции или решений Конституционного суда. Некоторые процессуальные кодексы (например, Коммерческий процессуальный кодекс) даже не упоминают решения Конституционного суда среди источников права.

Наконец, сам Конституционный суд в последний раз проявил себя, как независимый институт в 1993 году, в течении трех дней отменив постановление президента Ельцина, и в том же году своими решениями откровенно выступаля против действий президента и парламента. Но после «наказания» в виде роспуска КС ситуация резко изменилась и суд больше никогда не являлся столь же сильным игроком.

Помимо зависимости от других ветвей власти, автор видит причины этого в ценностях самого КС, который предпочитает традиционное для советского мышления отстаивание социальных прав граждан, но гораздо менее склонен следовать европейским ценностям, проявляющимся в таких гражданских правах, как свобода мысли, прессы, объединений или соблюдении прав меньшинств.

Иллюстрируя это, автор цитирует одну из статей председателя КС В, Зорькина: «Права меньшинств могут быть защищены только до такой степени, которая поддерживается большинством. Нельзя навязывать законы, которые подрывают коллективные ценности, разделяемые большинством». Агальцова сравнивает эти слова с решением американского Верховного суда 1886 года в деле «Пласси против Фергурсона», когда суд сказал, что «если одна раса уступает другим, то Конституция… не может поставить их на один и тот же уровень». Иными словами, «если белое большинство думает, что чернокожие хуже, мы не можем просто навязывать равенство». Российский КС демонстрирует это мышление XIX века в веке XXI. 

«Я считаю, что конституция имеет хороший потенциал. Однако 60% россиян не видят преимущества конституции в защите своих прав. Неудивительно, что 80% россиян никогда не читали конституцию. Для меня эти цифры символизируют значительное недоверие россиян к Конституции и конституционному суду.» — говорит автор в занлючении доклада.