По делу Гаджиева исследовали заключение специалистов на публикации, ставшие основой для преследования журналиста

В Южном окружном военном суде 31 марта прошло заседание по делу журналиста дагестанского издания «Черновик» Абдулмумина Гаджиева и ещё двух фигурантов — Кемала Тамбиева и Абубакара Ризванова. Гаджиева обвиняют в участии в деятельности запрещённой террористической организации, организации её финансирования и участии в экстремистской организации (ч.2 ст.205.5, ч.4 ст.205.1 и ч.2 ст.282.2 УК РФ). Подсудимые свою вину отрицают. Правозащитный центр «Мемориал» признал Гаджиева политзаключённым.

Судебное заседание началось с допроса свидетеля защиты Руслана Эбзеева — заместителя имама религиозной организации мусульман суннитов (мечети) посёлка Кавказский Карачаево-Черкесской республики (КЧР). Он был приглашён по просьбе Кемала Тамбиева.

Эбзеев рассказал, что знает Тамбиева с 2012 года. Он дал положительную характеристику Тамбиеву — занимался благотворительностью в составе группы фонда «Хайр», которые посещали дома престарелых, детские дома, помогали больным детям. Свидетелю было известно от заместителя муфтия КЧР Ибрагима Катчиева (скончался более года назад от коронавируса), что фонд работает совместно с официальным духовенством КЧР. Тамбиев был одним из активистов.

По словам свидетеля, он учился в университете Сирии с 2008 по 2011 года и был хорошо осведомлён о ситуации в этой стране. По его мнению, Тамбиев отрицательно относится к террористам — он пришёл к такому выводу при общении с ним. Также он добавил, что у Тамбиева были критические публикации про «Исламское государство» (ИГ — запрещённая в России террористическая организация), и он участвовал в митингах против терроризма.

Эбзеев узнал о Гаджиеве в 2011 году, когда начал читать его статьи на исламские темы в социальных сетях, позже они начали переписываться. Однажды Гаджиев с семьёй приехал в КЧР и там они познакомились лично. Он знал, что Гаджиев журналист «Черновика», а также что он преподавал в университете и обучал людей порядкам ведения коммерческой деятельности в соответствии с нормами ислама. Со слов свидетеля, Гаджиев призывал не обманывать людей и не заниматься мошенничеством. В его публикациях не было ничего противоречащего нормам ислама, а также свидетель не припомнит, чтобы Гаджиев противопоставлял нормы шариата светским законам. Обсуждение религиозных вопросов по финансовому праву, о которых писал Гаджиев, было в рамках традиционного ислама.

По мнению свидетеля, по публикациям Гаджиева можно сделать вывод, что он отрицательно относится к террористическим организациям. Он пояснил, что после того как ИГ объявило о создании исламского халифата, Гаджиев выразил своё несогласие с этим, говорил, что оно не является легитимным — никто из признанных исламских учёных это не поддерживает и этот путь является неправильным.

Говоря о связи Гаджиева с Тамбиевым, свидетель сказал, что в 2015–2016 годах Тамбиев обратился к нему с просьбой дать совет в финансовом вопросе. Эбзеев порекомендовал Тамбиеву обратиться к Гаджиеву, так как тот более компетентен в этих вопросах. Позже свидетель узнал, что Тамбиеву не удалось выйти на контакт с Гаджиевым.

Исраила Ахмеднабиева* он знает только как медийного проповедника. Лично с ним не знаком, а его религиозные взгляды не изучал, и о его связях с ИГ ничего не знает. Ему также ничего не известно о связях Ахмеднабиева с Тамбиевым и Гаджиевым, кроме того, что последний интервьюировал Ахмеднабиева. 

Суд удовлетворил ходатайство адвоката Гаджиева об исследовании и приобщении к материалам дела заключения специалистов по результатам лингвистического исследования статей Гаджиева. Ходатайство было мотивировано тем, что, по версии следствия, Гаджиев «путём публикаций 26-ти статей в дагестанской газете „Черновик“, пытался воздействовать на сознание людей с целью их вовлечения к участию в деятельности террористических организаций». Такой вывод сделал следователь Надир Телевов, который, как отметил адвокат, не обладал специальными познаниями в области лингвистики, религиоведения и политологии. Это «заключение» основывается лишь на личном убеждении следователя. Заместитель прокурора Дагестана, который тоже не имел специальных познаний в этих областях, утвердил обвинительное заключение.

На разрешение специалистов АНО «Судебный эксперт» Марии Куликовой и Александра Карагодина было поставлено 44 вопроса. Согласно заключению, в исследованных публикациях Гаджиева:

• отсутствуют признаки побуждения автором кого-либо, в том числе лиц, исповедующих ислам и сочувствующих детям-сиротам, к передаче денежных средств в благотворительный фонд.

• отсутствуют словосочетания и высказывания, побуждающие к свержению каких-либо органов власти в каких-либо государствах.

• отсутствуют сведения об отделении республик СКФО из состава России и установлении в этих республиках норм шариатского правления, а также высказывания поощряющие указанные действия.

• отсутствуют сведения о необходимости отказа от светского образа жизни, а также высказывания, которые бы убеждали в необходимости такого отказа. В некоторых публикациях, даже содержится критика в отношении тех мусульман, которые отрекаются от светской составляющей жизни и от светского образования.

• отсутствуют сведения о необходимости создания теократического государства и изменении территориальной целостности России, и сведения о необходимости изменения государственного устройства в Дагестане со светского на теократическое.

• отсутствуют сведения об организациях «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана», «Высший военный Маджлисуль Шура Объединённых сил моджахедов Кавказа» и «Исламское государство» (перечисленные террористические организации запрещены в России), также отсутствуют высказывания, которые бы побуждали читателей участвовать в деятельности этих организаций, или указывали на то, что автор этих статей разделяет и распространяет идеи данных организаций и принимает участие в их деятельности.

• в публикациях не идёт речь о национальных, религиозных и социальных противоречиях современного мира, отсутствует побуждение к участию в деятельности какой-либо организации. Коранические стихи и хадисы используются в публикациях для иллюстрации принципов, на которых строится исламское право; для демонстрации добродетельного, правильного отношения к событиям и людям. Коранические стихи и хадисы не являются в тексте средством побуждения читателей к участию в деятельности какой-либо организации.

• отсутствуют высказывания, в которых бы содержалось выражение негативного отношения к правоохранительным органам и государству, и высказывания, направленные на формирование такого отношения у читателей.

• соблюдение норм действующего российского законодательства оценивается как должное и необходимое.

• в публикациях «Ислам — это не похороны и нашиды» и «А для нас и один день без воды — испытание» (интервью Исраила Ахмеднабиева), речь идёт об оказании финансовой помощи в строительстве медресе в селе Новосаситли, а также о сборе денег для оказания гуманитарной помощи живущим в палаточных городках на границе Сирии и Турции сирийским беженцам. Там нет ничего об использовании этих средств на преступные цели. В остальных 24-х публикациях, представленных на исследование, отсутствуют какие-либо сведения об Ахмеднабиеве и организованных им сборах денег.

После оглашения документа, была допрошена специалист Мария Куликова. Она полностью подтвердила указанные в заключении выводы и рассказала о методике проведённого исследования. 

Затем защита продолжила исследовать письменные и вещественные доказательства из материалов дела. Ризванов обратил внимание суда на некоторые из них:

• компакт-диск с данными о движении денежных средств по банковскому счёту Зумруд Кадыровой (супруга одного из фигурантов дела Ровшана Алиева) — сведения о поступивших на её банковскую карту денег не соответствует тем, что указаны в протоколе.

• компакт-диск, на котором, согласно протоколу осмотра файлов, извлечённых из планшета, находится файл со всей основной информацией из устройства, в том числе, перепиской. Но на исследуемом диске его не оказалось.

• компакт-диск со сведениями о движении денежных средств по банковскому счёту Александры Кацаевой (Мошкарова, свидетель обвинения по делу). По данным провайдера, переводы происходили только через приложение мобильный банк в телефоне. Согласно показаниям самой Кацаевой, доступ к приложению был только у неё. По версии обвинения, Ризванов владел картой Кацаевой, собрал на неё около 50-ти тыс. рублей и перечислял их через банкомат на счета подконтрольные Ахмеднабиеву. Ризванов заявил, что обвинения следствия безосновательны.

• протокол осмотра письма из УФСБ по Дагестану от 6 марта 2014 года. Согласно этому документу, Кацаеву допросили в качестве свидетеля по делу в отношении Ахмеднабиева и она показала, что организовать денежные сборы ей предложил Руслан Алиев (Кисловодский).

• протокол осмотра учредительных документов благотворительного фонда «Садака», согласно которому его учредителем и руководителем является Алибек Алиев. Фонд, со слов Ризванова, до сих пор работает, следствие им не интересуется, но в обвинительном заключении указано, что его создали подсудимые.

• постановление о возбуждении уголовного дела в отношении Ахмеднабиева. В нём указано, что Ахмеднабиев 10 сентября 2013 года передал деньги в террористическую организацию в Сирии «Шейх Сулейман». Ризванов отметил, что такой организации в списке террористических в России нет.

Следующее судебное заседание по делу назначено на 7 апреля в 10 часов.

• Абдулмумина Гаджиева задержали 14 июня 2019 года. Перед этим у него дома прошли обыски. Через четыре дня Гаджиева арестовали, а затем, 22 июля,  ему официально предъявили обвинение, изменив его роль с непосредственного финансиста террористов на идейного вдохновителя. Показания на журналиста дал другой обвиняемый  по этому делу Кемал Тамбиев — как он заявил, под пытками. 

• 14 апреля 2020 года против Гаджиева возбуждено новое уголовное дело об участии в экстремистской организации (ч.2 ст.282.2).

* Исраил Ахмеднабиев (также известен как Абу Умар Саситлинский) — проповедник из Дагестана, с которым аффилированы все указанные в деле Гаджиева фонды и которому вменяют организацию финансирования терроризма. Ахмеднабиев отрицает свою причастность к террористической деятельности. Он покинул Россию в 2014 году.