Осуждённый по делу о «Хизб ут-Тахрир» получил дополнительный срок за разговоры с сокамерниками в СИЗО
Подсудимый заявил, что не понимает, за что его осудили
28 сентября 2021 года судебная коллегия 2-ого Западного окружного военного суда вынесла приговор по делу 36-летнего лица без гражданства Хамида Игамбердыева, признав его виновным в оправдании терроризма (ст.205.2 ч.1 УК РФ).
Игамбердыева задержали в Москве в декабре 2016 года, в феврале 2019 года признали виновным по ст.205.5 ч.1 УК РФ (участие в деятельности запрещённой в России организации «Хизб ут-Тахрир») и приговорили к 16 годам лишения свободы. В 2020 году в отношении него было возбудили новое уголовное дело об «оправдании терроризма», основанное на интерпретации его разговоров с сокамерниками по СИЗО-2 (Бутырка) в 2017 году.
Суд приговорил Игамбердыева к трём годам лишения свободы. С учётом ранее вынесенного приговора общий срок заключения составит 17,5 лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима.
В день оглашения приговора подсудимый выступил с 20-минутным последним словом, письменный текст которого суд приобщил к материалам дела.
Ниже приводятся некоторые положения этого выступления, раскрывающие важные элементы практики фабрикации обвинений (т.н. «раскрутка») в отношении людей, ранее осуждённых по антиэкстремистским статьям УК.
Заметки о предыдущих заседаниях суда опубликованы на сайте Правозащитного центра «Мемориал» (1, 2).
Обвинение в отношении Игамбердыева основывалось на показаниях трёх заключённых и выводах комплексной психолого-лингвистической судебной экспертизы, основанных на анализе представленных следствием видеозаписей.
В последнем слове подсудимый отметил, что показания свидетелей на следствии и в суде путаные и противоречивые — как относительно событий, так и относительно обстоятельств фиксации показаний на предварительном следствии.
Так, свидетель Л., вопреки содержанию протокола допроса, заявил в суде, что с подсудимым говорил лишь о жизни и быте, религию не обсуждали, так как «у нас разные веры», протокол допроса полностью не читал, подписал его по совету адвоката, как давал показания — «не помнит». Кроме того, отметил Игамбердыев, показания Л. на предварительном следствии не подтверждаются видеозаписями, которые в СИЗО велись круглосуточно.
Свидетель К. также дал в суде показания, серьёзно отличающиеся от зафиксированных в протоколе допроса. В частности, он говорил лишь об одном ночном разговоре с подсудимым, где обсуждалась тематика «Хизб ут-Тахрир», однако данных о таком разговоре нет ни в материалах следствия, ни на видеозаписях. Относительно показаний на предварительном следствии К. делал в суде противоречивые заявления о том, что, а) написал их сам, б) диктовал, в) не помнит, при каких обстоятельствах дал их.
Свидетель Б. заявил в суде, что вообще не давал каких-либо показаний на предварительном следствии, не читал и не подписывал протокол, якобы написанный им собственноручно. Несмотря на собственное негативное отношение к «Хизб ут-Тахрир», Б. заявил, что подсудимый в разговорах с ним никогда не оправдывал терроризм.
По мнению Игамбердыева признание его вины на основе подобных противоречивых и путаных показаний свидетелей противоречит принципу презумпции невиновности.
Игамбердыев также отметил, что в протоколах допросов упоминается название «Хизб ут-Тахрир аль_Ислами», в то время как в печатных материалах этой организации и его устной речи используется более краткая формулировка — «Хизб ут-Тахрир».
Подсудимый заявил, что свидетели, вопреки протоколам, не могли слышать от него первое название, фигурирующее лишь в документах госорганов.
Относительно экспертизы, подсудимый отметил, что эксперты признали, что в его высказываниях нет попыток вербовки или призывов к терроризму, но есть «оправдание терроризма», состоящее в отрицание им террористического характера организации «Хизб ут-Тахрир», членом которой он по-прежнему себя считает. Игамбердыев обратил внимание суда на такие свои высказывания в представленных видеозаписях, как «в наших действиях нет террора» и «мое отношение к террористическим организациям отрицательное». По его мнению, эксперты неправильно и субъективно оценили его слова о поддержке им метода запрещенной в России организации.
Игамбердыев заявил, что «никогда не оправдывал терроризм», а в беседах с сокамерниками, отвечая на их вопросы, лишь пытался объяснить свою позицию.
Он также отметил несостоятельность утверждения гособвинителя о «рецидиве», поскольку на момент совершения инкриминируемых действий находился в СИЗО в качестве подследственного по делу о «Хизб ут-Тахрир».
Завершая выступление, Игамбердыев попросил суд признать его невиновным в публичном оправдании терроризма.
После оглашения приговора председательствующий задал вопрос
— Подсудимый, понятен ли вам приговор?
— Я так и не понял, за что меня осудили, — ответил Игамбердыев.
— Вас осудили за совершение преступления, предусмотренные ч.1 ст.205.5 Уголовного Кодекса Российской Федерации, — пояснил председательствующий.
До тех пор, пока обвинения в причастности к тем или иным проявлениям терроризма (экстремизма) будут опираться не на конкретные факты, установленные в судебном порядке, а на декларативные решения, умозаключения или утверждения, не основанные на достоверных и ясных источниках информации, такого рода диалоги будут неизбежностью нашего правового пространства.
