На грани войны

Конфликт между Азербайджаном и Арменией стал уже будничной темой не только для нашей страны, но и для всего мира. Всё меньше места отводится под сообщения из этого региона на газетных полосах, всё реже приезжают сюда иностранные корреспонденты — некоторые из них прямо говорят: «Это уже неинтересно для читателей». Люди привыкли к тому, что на Кавказе кто-то стреляет, кого-то выселяют, кого-то убивают. Между тем, конфликт грозит в ближайшее время перейти в новую, ещё более острую фазу — и в значительной степени это связано с событиями в бывшем Шаумяновском (ныне Геранбойском) районе Азербайджана.

Каждая из сторон — и Армения, и Азербайджан — несут свою долю ответственности за нынешнее положение дел. И армянские, и азербайджанские руководители не раз предпринимали шаги, которые вели не к решению, а к обострению проблемы. Потоки беженцев — армян из Азербайджана, азербайджанцев из Армении — в огромной степени осложнили ситуацию. Люди, покинувшие свои дома под угрозой насилия, а нередко и в результате насилия, потерявшие родных и друзей, в большей степени жаждут мести, нежели переговоров и компромиссов. Возникшие у обеих сторон вооружённые группы лишь углубили взаимное недоверие.

В мае этого года конфликт приобрёл новое измерение. В НКАО и прилегающих районах Азербайджана при участии СА и ВВ и с одобрения высшего руководства Азербайджана началась депортация жителей армянских сел. Первыми были Чайкенд (Геташен) и Мартунашен. Очередной раз с самой худшей стороны зарекомендовал себя азербайджанский ОМОН. На его совести большая часть убийств мирных жителей, насилия и грабежей. Пожалуй, самым примечательным в этой трагической истории было поведение министра внутренних дел Б. К. Пуго. Заявив в начале операции, что в сёлах находятся одни боевики, а никаких мирных жителей нет, он же через несколько дней сообщил, что из Геташена вывезено несколько сот семей. В чём же дело — у министра так плохо поставлена служба информации, или он считает возможным сообщать через средства массовой информации заведомую ложь?

В июле при участии 23-й дивизии (командир — полковник Будейкин) ещё 3 села были «освобождены» от жителей, большинство которых нашло убежище в райцентре и селах Веришен (Верхний Агджакенд) и Армянские Борисы. Во второй половине июля стала осложняться обстановка вокруг села Веришен. Правозащитный центр общества «Мемориал» решил направить наблюдателей в Шаумяновский район.

Мы прибыли в Веришен 26 июля. За несколько дней до этого село подверглось сильному обстрелу — народный депутат России А.Шабад находился в это время в селе. Мы видели во дворе одного из домов снаряд 122-мм гаубицы, по счастью, неразорвавшийся. Один из домов в селе разрушен в результате попадания НУРСа. После этого обстрела многие жители покинули село, думая найти убежище в Шаумяновске или Армянских Борисах. Это, однако, сейчас уже непросто — слишком много беженцев. Нам довелось беседовать с женщиной, которая была вынуждена бежать сначала из Гянджи (Кировабада) в Эркеч, а затем из Эркеча в Веришен. Сейчас бежать уже некуда. Отчасти поэтому, отчасти благодаря приезду депутатов и корреспондентов большая часть жителей через несколько дней вернулись в Веришен. Так что разговоры о том, что в селе остались только боевики, абсолютно беспочвенны. В селе, действительно, есть группа вооружённых людей, большей частью местных жителей. Оружие в основном стрелковое, с таким арсеналом противостоять армии немыслимо.

Что касается стрельбы, то достаточно пробыть в селе с полчаса, чтобы услышать её самому. Стрельба из пулемётов и автоматов в направлении села ведётся с близлежащих высот. В бинокль нетрудно было разглядеть расположенную на этих высотах бронетехнику. Это заставило нас усомниться в заверениях маршала Язова о выводе войск из района.

Прибывший одновременно с нами народный депутат СССР полковник Смирнов немедленно направил Язову телеграмму с требованием прекратить обстрелы и убрать войска. К моменту нашего отъезда количество бронетехники на высотах сократилось, но обстрелы продолжались. В этом мы с народным депутатом СССР Белозерцевым и депутатом Моссовета Балашовым убедились лично, когда пошли осмотреть сожжённую овчарню. При этом мы оказались примерно в 300 м от одной из высот, когда по нам был открыт огонь. Стрелявшие не могли не видеть, что мы не вооружены. Нам пришлось дожидаться темноты, чтобы уйти из опасной зоны.

Сразу оговорюсь, — я знаю, что обстрелы азербайджанских сёл армянскими боевиками также имеют место, и ни в коей мере не склонен оправдывать эти действия. Однако я сомневаюсь в том, чтобы какое-либо азербайджанское село подвергалось столь длительному, явному обстрелу с позиций, которые даже не сделано попытки замаскировать.

Необходимо сказать, что стрельба — не единственное, что мешает нормальной жизни района. Уже четвёртый месяц отключено электричество — власти Азербайджана пошли по стопам президента Гамсахурдия. В результате страдают не столько «боевики», сколько мирное население — и не только армянское. В селе Русские Борисы, где живут потомки русских молокан, основное занятие — выращивание капусты. Квашеной капустой из Русских Борисов снабжался весь Азербайджан. После отключения электричества полив приходится производить вручную — из колодцев 5-метровой глубины.

В районе нет бензина, местные жители покупали его у солдат внутренних войск по 100–120 рублей за канистру. Нет поставок солярки — не работает сельскохозяйственная техника. На многих полях пшеница уже начинает осыпаться, но жители боятся убирать ее из-за обстрелов.

Если учесть, что конфликт продолжается уже не первый год, то нетрудно понять (и трудно не заметить), что люди доведены до крайности. Многие из тех, у кого есть куда ехать, уезжают. Уезжают и русские. За последние 2 года уехало около половины жителей Русских Борисов — в основном молодёжь. Из другого русского села — Комаровки (Таб), расположенного в соседнем районе Азербайджана, уехало и того больше. Они уезжают в Россию. Можно сказать, что они уезжают по доброй воле — их никто не гонит. Больше того — и армяне, и азербайджанцы уговаривают их оставаться. Но они уезжают — от земли, на которой 200 с лишним лет жили их предки.

Армянам уезжать некуда — Армения ещё не оправилась после землетрясения, там сотни тысяч людей, не имеющих жилья. Они в безвыходном положении — и при дальнейшем ухудшении ситуации могут пойти на безрассудные действия. Напряжение ещё усилилось в связи с выводом внутренних войск из района — именно с вывода войск начиналось в Чайкенде, Мартунашене и других сёлах.

Последние сообщения показывают, что конфликт может в любую минуту перерасти в партизанскую войну. При этом район боевых действий будет, вероятно, значительно шире нынешней зоны конфликта — ведь на Кавказе сейчас огромное количество взрывоопасных регионов. Южная и Северная Осетия, Абхазия, Чечено-Ингушетия — достаточно искры, чтобы и там заговорило оружие. Сообщения об ухудшении положения армянского меньшинства в Грузии (трудно не верить этим сообщениям, имея представление о новоиспеченном президенте Грузии) заставляют опасаться расширения зоны конфликта уже в ближайшем будущем.

Возможность мирного решения в значительной степени блокирована тем, что с обеих (или трёх?) сторон выдвигаются предварительные условия, заведомо неприемлемые для другой стороны.

Начну с позиции Азербайджана — это проще, т. к. на данный момент она формируется практически одним человеком — президентом Муталибовым. Побывав в Баку во время выборов 1990 г., я убедился, что общественное движение в республике почти полностью задавлено. Так вот, президент Муталибов в одном из последних выступлений выдвинул два предварительных условия для начала переговоров: отмена решения ВС Армении о воссоединении с Нагорным Карабахом и полное разоружение боевиков. Первое требование мне лично представляется обоснованным и выполнимым — решение ВС Армении было неконституционным и не только не способствовало решению проблемы, но сделало её неразрешимой.
Второе условие в данной формулировке не может быть выполнено, и вряд ли Муталибов не понимает этого. Само разоружение, конечно, необходимо, но в какой момент? Кто сейчас может контролировать ход разоружения и определить, что оно завершено? На данный момент не существует нейтральной силы, пользующейся достаточным доверием обеих сторон. Если действительно стремиться к урегулированию, то речь поначалу может идти только о взаимном прекращении боевых действий.

В Армении, да и в Нагорном Карабахе, ситуация менее однозначная. И в парламенте Армении, и в облсовете НКАО (формально распущенном) существуют несколько позиций, каждая из которых имеет достаточно приверженцев. Самая неконструктивная («бухаринская»), предпочитающая «революционную войну похабному миру», сейчас, по счастью, далеко не самая распространённая. Самая умеренная (и, на мой взгляд, наиболее реалистическая) заключается в возвращении к status quo до начала конфликта с дополнительными гарантиями для национальных меньшинств и, возможно, повышением статуса НКАО до автономной республики. Осложняет дело предварительное условие, выдвигаемое многими, — возобновление деятельности облсовета НКАО до начала переговоров. Для Азербайджана это условие, само по себе вполне законное, может оказаться неприемлемым, — слишком многие в Азербайджане связывают начало конфликта с решениями облсовета. В определенной степени это верно — но решения облсовета тоже появились не на пустом месте.

Сейчас на руководстве обеих республик лежит огромная ответственность. Если переговоры между Арменией и Азербайджаном не начнутся в ближайшее время, последствия могут быть катастрофическими для всей страны. Тот, кто первым сделает шаг к этим переговорам, и будет подлинным защитником интересов своего (и не только своего) народа.

Ян Рачинский, «Мемориал»
14.08.1991