Чечня: обвиняемых во взрыве избивали, требуя признательные показания
4 июня 2012 года в представительство Правозащитного центра «Мемориал» в г. Грозный Чеченской Республики обратилась Асет Умаховна Борчашвили, 1969 г.р., которая временно живет в ст. Ассиновская Сунженского района ЧР. По ее словам, 17 апреля 2012 года, примерно в 6:50, она услышала звук взрыва,
Через два часа Борчашвили узнала, что после взрыва в селе проходила полицейская проверка. Сотрудники Сунженского РОВД забрали жителя станицы Махмуда Мадаева. Также, по сведениям Борчашвили, на ул. Бакина были задержаны еще двое молодых мужчин, которых вскоре отпустили. Асет испугалась за своих сыновей. Старший сын был у родственников. Асет начала уговаривать Юсупа на время проверки также уйти к родственникам, но тот отказался.
Вечером того же дня сотрудники силовых структур пришли к ним в дом. Они заявили Асет, что у них есть вопросы к ее младшему сыну. В это время Юсупа не было дома, и они ушли. Когда Эктумаев вернулся, мать начала расспрашивать, известно ли ему что-то о взрыве, делал ли он что-то противозаконное. Юсуп ответил, что он ничего плохого не сделал и готов немедленно отправиться в РОВД. В тот же вечер Асет и Юсуп пришли в отдел полиции, где их ждал глава администрации ст. Ассиновская Назарбек Терхоев. Начальник Сунженского РОВД Юсуп Имаев начал обвинять Юсупа в причастности к взрыву. Подтверждением этого, по словам Имаева, стали признания задержанного Махмуда Мадаева. Юсуп отрицал свою вину. Он рассказал, что ранней весной ходил в лес с друзьями копать черемшу для продажи и встретил там шестерых незнакомых вооруженных людей. Они поприветствовали Юсупа и его спутников. Вернувшись домой, он рассказал об этом матери, и она запретила ему ходить в лес. Через несколько дней Юсупу позвонил неизвестный и обвинил в оскорблении сестры. Юсуп говорил, что это недоразумение, но тот потребовал встречи. Юсуп поехал на встречу в соседнее село. Там в назначенном месте к нему подошли мужчины, и разговор пошел совсем о другом. Они уговаривали его вступить в ряды незаконных вооруженных формирований (НВФ). Юсуп отказался, но незнакомцы не оставляли его в покое и попросили купить им мобильный телефон. Он согласился с условием, что больше его беспокоить не будут. Узнав, что его друг Мадаев едет в Грозный, он попросил его купить мобильный телефон. Махмуд, который не знал, зачем Юсупу телефон, выполнил просьбу. По словам Эктумаева, он передал «заказчикам» телефон и больше с ними не виделся.
По версии следствия, именно этот телефон и был использован при взрыве. Встреча с предполагаемыми членами НВФ и покупка для них телефона стала поводом для обвинения Эктумаева в пособничестве боевикам.
По словам Асет, начальник РОВД кричал на ее сына, утверждая, что все равно докажет вину Юсупа. Женщину и главу администрации попросили выйти из кабинета. Через полтора часа Асет пригласили обратно. Начальник стал кричать на нее, сказал, что ее сын «сознался во всем» и, кроме того, признался, что в своем огороде спрятал фугас. По словам Асет, ее сын выглядел испуганным, на глазах были слезы, волосы были взъерошены. Она спросила, били ли его. Тот кивнул. Имаев продолжал кричать на мать, грозился выставить ее из кабинета.
Затем сотрудники силовых структур поехали в дом к Асет для обыска, который сняли на видеокамеру. По словам женщины, они нашли в огороде какой-то черный пакет. Силовики его показали и заявили, что в нем находится фугас. Уведя женщину в сторону, пакет взорвали.
Асет утверждает, что ей дали пустой бланк протокола осмотра дома, но она отказалась его подписывать.
Через месяц она встретилась с Юсупом в ИВС при МВД по ЧР г. Грозный. Он рассказал, что его пытали и заставили оговорить себя. По его словам, пытали и других фигурантов дела о взрыве — М. Мадаева и К. Карсамова. Асет Борчашвили утверждает, что сына обвиняют по ч. 3 ст. 222 (незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка или ношение оружия, его основных частей, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств), ч. 2 ст. 208 (организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем), ч. 1. ст. 30 (приготовление к преступлению), ст. 317 (посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа) УК РФ.
Сотрудница ПЦ «Мемориал» встретилась с родными Мадаева. По их словам, в день взрыва Махмуд пошел на работу: он подрабатывал на частных стройках. Но утром был сильный дождь, и мужчина вернулся домой. Через некоторое время в его дом ворвались вооруженные люди в камуфляжной форме. Часть из них рассредоточилась во дворе, другая – зашла в помещение. Ничего не объясняя, силовики забрали Махмуда и его несовершеннолетнего брата и привезли в ОВД Сунженского района. Там, по словам Махмуда, их избивали и пытали. Один из сотрудников силовых структур приставлял пистолет к голове младшего брата Мадаева и угрожал, что его застрелят, если братья не сдадут оружие и не признаются в причастности к взрыву. От Махмуда требовали, чтобы он также сознался в том, что имеет отношение к другим терактам, интересовались соучастниками преступления. Несколько сотрудников пытали его, используя электрошокер, надевали ему на голову пакет и душили. Несколько раз Махмуд терял сознание. Не выдержав пыток, он сказал, что подпишет необходимые документы, но избиения продолжились. По словам Махмуда, в тот же вечер привели Эктумаева. Молодые люди находились в одном помещении, между ними была только перегородка. Пытки продолжались несколько часов. На второй день Махмуд уже не мог держаться на ногах, его тело было покрыто гематомами, были сломаны пальцы ног. Сотрудники силовых структур смеялись над ним и говорили, что его хватит еще на один день пыток. Пытки и избиения продолжились и после подписания признательных показаний.
Родственники Кемрана Карсамова обратились в ПЦ «Мемориал» с заявлением. Они сообщили, что 17 апреля сотрудники Сунженского РОВД, ничего не объясняя, забрали из дома брата Кемрана, Имрана Карсамова, 1991 г.р. Кемрана увезли из дома его дяди, у которого он ночевал. Вечером следующего дня Имрана отпустили, а Кемрана обвинили в причастности к взрыву. Матери позволили встретиться с ним только месяц спустя. Кемран сказал, что не имеет никакого отношения к взрыву, но под пытками оговорил себя и подписал признательные показания. В РОВД он встретил Юсупа Эктумаева, на его теле были заметны следы побоев. Тот посоветовал Кемрану ради спасения делать то, что требуют силовики.
По словам его матери, Кемран намерен отказаться от показаний, полученных от него под пытками.
Адокат Мадаева утверждает, что видела на телах всех троих молодых людей следы пыток и избиений. Она настояла на проведении судебно-медицинской экспертизы. Эктумаев отказался от услуг предоставленного следствием адвоката. Кроме того, он и Мадаев отказались от показаний, данных под пытками, и дали новые, в которых подробно описали насильственные методы допроса.
Мадаев, Эктумаев и Карсамов утверждают, что непричастны к взрыву. Они полагают, что их задержание было связано с телефонным разговором за пару дней до взрыва: Мадаев позвонил Эктумаеву и сообщил, что приехали «мясники» и надо их «сразить». То же самое он сказал по телефону Карсамову. (Дело в том, что молодые люди часто играли в футбол и называли команду соперников «мясниками», поскольку те играли жестко и во время матча бывали травмы). Махмуд и Юсуп пошли играть в футбол, а Кемран отказался, так как у него были по хозяйству. На допросе сотрудники РОВД упоминали об этих разговорах, утверждая, будто под «мясниками» обвиняемые подразумевали сотрудников правоохранительных органов и говорили о предстоящем взрыве.