Только свое, ни метра чужого

Из Чечни — только хорошие новости! На этот раз — вести с полей: 30 сентября Минсельхоз Чечни нашел пятнадцать тысяч дополнительных гектаров сельхозугодий. Правда, есть одна проблема: эти полтораста квадратных километров найдены в соседней Ингушетии. То есть проблема вполне серьезная.

Почему-то приходит на ум анекдот восьмидесятилетней давности, приписываемый Карлу Радеку:

— Товарищ Радек, по какому вопросу у вас разногласия с товарищем Сталиным?

— По аграрному: он хочет видеть в земле меня, а я — его...

Всего лишь анекдот, но - в каждой шутке есть доля шутки.

*  *  *

Вот уже скоро два месяца, как чеченское руководство раз за разом формулирует все новые претензии к руководству ингушскому.

Началось с того, что разошлись в событиях в селе Галашки, где погибли трое организаторов нападения двухлетней давности на Центорой, родовое село Рамзана Кадырова. Эти боевики, по чеченской версии, были убиты в ходе спецоперации чеченских же силовиков в селе Галашки Сунженского района Ингушетии. И вообще, они-де там базировались, планируя новые коварные планы. Из самой Ингушетии последовало уточнение: боевики лишь ненадолго заскочили из Чечни забрать невесту для одного из них, и сами подорвались на собственном взрывном устройстве. А спецоперация-де заключалась лишь в том, чтобы приехать, забрать и увезти тела. Ответ на эти сомнения и уточнения не заставил себя ждать.

Глава Чеченской Республики Рамзан Кадыров заговорил о территориальных претензиях к Республике Ингушетия.

4 сентября в Грозном на расширенном совещании кабинета министров ЧР он объявил: «Мы располагаем архивными документами, подтверждающими, что эти районы являются частью республики. У Ингушетии таких документов нет, никогда не было и быть не может. Ингушскую область к нам присоединили только в 1934 году… Пришло время четко обозначить межевую линию в соответствии с законом. Мы свою территорию знаем и ни при каких обстоятельствах не оставим ее за пределами административной границы. Но и не станем посягать ни на один метр чужой территории...»

А это уже серьезно. Такие высказывания должностного лица могут привести к росту межэтнического противостояния.

Ведь любые требования изменения границ в таких случаях, как показывает весь постсоветский опыт, угрожают стабильности в регионе. Федеральный центр должен задуматься, нужен ли ему новый конфликт.

Де-юре административная граница между Чечней и Ингушетией не была окончательно оформлена, но де-факто она сложилась в 1991—1992 годах. За прошедшие два десятилетия руководители двух республик находили возможность разрешать вопрос о межреспубликанском размежевании на основе взаимоуважения, учитывая, прежде всего, мнение людей, живущих на приграничных территориях. В Ингушских районах, в отличие от Чечни, с 1991 года проводились общероссийские голосования, был и референдум об образовании республики. В чеченских районах, напротив, с 1991 года взяли курс на независимость, — о чем тогда же и провели свой референдум. Вот уже полтора десятилетия границу контролируют силовые структуры. В итоге вряд ли можно говорить о том, что весь Сунженский и часть Малгобекского районов — тяготеющие к Чечне территории.

Сомнителен сам подход властей Чечни, которые высказывают территориальные претензии, ссылаясь на советские архивные документы. Это все равно, что открыть ящик Пандоры. В советское время границы республик много раз кроились и перекраивались. Ссылаться на удобный документ, когда границы не раз менялись, — значит создать опасный прецедент. У других ведь могут найтись документы, для них не менее удобные.

Например, вопрос о принадлежности северных районов Чечни неоднократно поднимали представители казачьих движений — они хотели бы отторгнуть эти территории. А есть еще административно-территориальное деление 1944—1957 годов, там Чечено-Ингушетии вообще нет, а есть Грозненская область. Или: ситуация до 1920 года, когда станицы Сунженской линии были заселены не вайнахами, а казаками. Надеюсь, никто в Чечне не хочет дать русским радикальным националистам легальную возможность ссылаться на эти прецеденты?

Тогда лучше вовсе отказаться от обращения к старым картам. В конце концов, документы советского времени — это документы, если хотите, другого государства.

Проблема усугубляется тем, что в позднесоветской и постсоветской России акцент в территориальном делении был сделан на этническом принципе, на выделении титульной нации. В этих условиях любая перекройка границ на Северном Кавказе может дестабилизировать ситуацию.

За 13 лет вторая чеченская война плавно перешла в повсеместное — от Дагестана до Карачая — противостояние террористическому подполью. Наслаивать на это новый конфликт — кому это надо?

Если речь идет о защите прав людей — а это главное! — то они должны быть обеспечены вне зависимости от их этнической принадлежности и независимо от принадлежности территории, на которой они находятся. Вне зависимости от статуса территорий, местная и федеральная власть должна обеспечить права каждого человека.

Хотелось бы думать, у руководства Российской Федерации, наконец, найдется решимость, чтобы остановить несущую рознь риторику и снять угрозу нового межэтнического конфликта на Северном Кавказе.

*  *  *

А еще хотелось бы думать, что есть мудрость народов.

Дважды, в самое тяжелое для чеченского народа время, когда на всей территории Чечни шли боевые действия, когда гибли тысячи и тысячи мирных жителей, именно ингушский народ и руководство Республики Ингушетия откликнулись и помогли многим десяткам тысяч беженцев. Только в Ингушетии спасавшиеся от войны люди смогли получить убежище, кров, пищу, медицинскую помощь, — по сути дела, были спасены от гибели.

Остается надеяться, что это не забыто, и что никакие заявления не смогут разрушить братские отношения, связывающие чеченский и ингушский народы.

...Пока же мы слышим «вести с полей»— о внезапно найденных тысячах гектаров посевных площадей. Из Чечни — только хорошие новости!

Источник: Эхо Кавказа. 2012. 30 сентября.

Александр Черкасов — председатель совета Правозащитного центра «Мемориал»