Скоро Минюст сможет запретить НКО — «иностранному агенту» все, что угодно, — под угрозой закрытия. Как, вообще все?

Правительство внесло в Госдуму законопроект, по которому у властей появится еще больше возможностей ликвидировать НКО, выполняющие функции «иностранных агентов». Или как минимум препятствовать их работе. Если законопроект примут, НКО — «иноагенты» будут обязаны направлять в министерство юстиции информацию обо всех программах и мероприятиях, которые они планируют проводить. А у Минюста, в свою очередь, появится право запрещать реализацию тех или иных программ полностью или в какой-то части. Если НКО проигнорирует такой запрет, Минюст сможет обратиться в суд с иском о ликвидации НКО — «иноагента».

Закон коснется всех НКО, которые внесены в соответствующий реестр. Среди них, например, Фонд борьбы с коррупцией, Transparency International — Россия, правозащитный центр «Мемориал» и «Международный Мемориал».

«Медуза» попросила юриста правозащитного центра «Мемориал» Татьяну Глушкову объяснить, чем это грозит НКО.

Мы не знаем. В законопроекте говорится лишь о том, что решение Минюста о запрете реализации той или иной программы должно быть «мотивированным». Перечень возможных мотивов не уточняется.

В итоге власти смогут поставить любую НКО — «иноагента» перед выбором: прекратить деятельность, которой она занималась, или быть ликвидированной. Выбор любого из этих вариантов будет означать фактическое уничтожение НКО.

Да, в случае принудительной ликвидации последнее слово в оценке деятельности НКО — «иноагента» будет принадлежать суду. При желании в суд может обратиться и сама НКО — чтобы оспорить обоснованность запрета той или иной программы. Но учитывая, как складывается практика по таким делам, шансы на успех кажутся неравнозначными: суды почти всегда встают на сторону властей.

Да. Но пока основания для ликвидации НКО — «иноагентов» такие же, как для неагентов: например, если НКО осуществляла деятельность, запрещенную законом или противоречащую ее уставным целям, если систематически не сдавала отчетность и так далее.

Самые известные НКО — «иноагенты», ликвидированные в судебном порядке, — это «За права человека» и «Агора». В порядке самоликвидации (из-за неготовности выполнить требования властей) прекратили деятельность многие: ассоциация «Голос», АНО «Юристы за конституционные права и свободы», «Мемориальный центр истории политических репрессий „Пермь-36“», АНО «ЛГБТ-организация Выход» и многие другие.

Законопроект существенно ухудшает ситуацию. Когда речь идет о «деятельности, запрещенной законом», то понятно, что запрещается: есть корпус законодательства, из которого более или менее понятно, что можно делать, а что нельзя. А теперь Минюст будет изучать деятельность конкретной НКО и решать, какую ее часть можно продолжать, а какую следует запретить, причем основания для запрета могут быть любыми. Например, в «Мемориале» есть программа «Поддержка политзаключенных». Ее можно запретить, скажем, на том основании, что в России официально никаких политических заключенных нет. И в суде НКО (теоретически) сможет доказать только то, что прекратила ту или иную программу, но не сам факт обоснованности запрета программы.

Кроме того, сейчас предоставлять в Минюст информацию о реализуемых программах должны только российские представительства иностранных НКО (например, Amnesty International или Human Rights Watch). А от НКО — «иноагентов» (ими могут быть только российские организации) власти требовали лишь более частой сдачи отчетности и маркировки всех материалов «иноагентским» лейблом. Именно поэтому Конституционный суд признал закон об «иноагентах» соответствующим Конституции РФ.

В апреле 2014 года КС решил (pdf.), что закон не накладывает на НКО — «иноагентов» ограничений ни в части источников финансирования, ни в части видов деятельности. Но с тех пор НКО — «иноагентам» последовательно запретили заниматься наблюдением на выборах и референдумах, выдвигать кандидатов в члены общественных наблюдательных комиссий и проводить антикоррупционные экспертизы законопроектов. К тому же им запретили оказывать «общественно полезные услуги», то есть существенно ограничили доступ к государственному финансированию.

Да, но и они — проблема. Закон требует от НКО — «иноагентов» маркировки «издаваемых или распространяемых» ими материалов указанием на агентский статус организации. Однако понятия «материал» в законе не содержится. Из-за этого НКО — «иноагенты» постоянно находятся под дамокловым мечом очередного штрафа за немаркировку того, что до этого «материалом» не считалось. А размер штрафа начинается с 300 тысяч рублей.

В последнее время возникла и проблема с соцсетями. Раньше никто не требовал их маркировать, но в 2019 году сразу несколько организаций были оштрафованы за отсутствие «иноагентского» лейбла на страничках в соцсетях. Фактически, чтобы более или менее обезопасить себя от штрафов за немаркировку, НКО — «иноагент» должна облепиться соответствующими ярлыками со всех сторон.

Здесь под ударом прежде всего небольшие НКО. Любая просрочка со сдачей отчета, даже на один день, грозит штрафом от 100 тысяч рублей. Ежегодный аудит, который обязаны проходить все НКО — «иноагенты», тоже стоит недешево. Фактически для маленьких, в первую очередь региональных НКО признание «иноагентом» означает, что значительная часть их небольшого бюджета будет уходить на выполнение требований этого самого закона.

Кроме того, конструктивное взаимодействие с представителями государства для НКО — «иноагентов» крайне затруднительно. И наконец, за последние годы целый ряд зарубежных организаций, которые финансируют российские НКО — «иноагентов», были признаны «нежелательными», и теперь любое взаимодействие с ними может привести к уголовному преследованию.

Если нынешний законопроект вступит в силу, то НКО — «иноагенты» будут произвольно ограничены и в видах деятельности, и в источниках финансирования, ведь Минюст получит возможность запрещать их программы на любых основаниях. То есть аргументация, использованная Конституционным судом в 2014 году при одобрении закона об НКО — «иноагентах», станет неактуальной полностью.

Весьма вероятно. Во-первых, он внесен правительством РФ. Во-вторых, большинство инициатив, ограничивающих деятельность «иностранных агентов», становятся законами. В-третьих, он явно направлен на то, чтобы привести законодательство в соответствие с недавними поправками, которые на уровне Конституции сделали необязательными исполнение решений международных инстанций. Среди НКО, которые российское государство называет «иностранными агентами», немало тех, кто обращается в эти самые международные институты и выигрывает там дела. Поэтому неудивительно, что их стремятся взять под тотальный контроль.

Конечно, в случае принятия закона НКО смогут обратиться в Конституционный суд РФ с жалобой. Но вряд ли она возымеет какой-то эффект.