Маша Алехина: «Что ценнее жизни человека, который пошел на 20 лет в тюрьму за Украину?»

10 октября в палате общин британского парламента состоялось выступление в защиту Олега Сенцова и других украинских политических заключенных в России. Белорусский свободный театр вместе с Машей Алехиной, лидером группы «Бумбокс» Андреем Хливнюком, при поддержке лауреата нобелевской премии Светланы Алексиевич объявили о международной кампании по освобождению украинского кинорежиссера, отбывающего 20 летний срок в якутской колонии.

— Как получилось, что вы занялись театром?

— Я люблю эксперименты. Эксперименты с формами искусства и с собой. Белорусский свободный театр, в спектакле которого я участвую, нельзя назвать театром в привычном понимании этого слова. Сам театр уже 12 лет существует в Минске подпольно. Они работают в гараже, который снимают и меняют раз в несколько лет, в других условиях они при существующей власти Лукашенко работать не могут. В сентябре прошлого года в Лондоне Белорусский свободный театр проводил фестиваль Staging a Revolution, в котором принимали участие артисты со всего мира. Я узнала об этом фестивале и написала режиссерам театра, что мне было бы интересно с ними работать. А дальше мы начали общаться и придумывать, в какой форме может быть мое участие и о чем я бы хотела сказать.

Алехина, Павленский, Сенцов
— Для вас участие в спектакле Белорусского свободного театра — это форма высказывания?

— Для меня очень важно не застревать в одной форме высказывания, будь то акционизм, правозащитная деятельность, поэзия или все что угодно. Мне важно и интересно экспериментировать. Эксперимент — это вообще ключевое слово, если можно как-то охарактеризовать мою жизнь. С тех пор, как мы договорились сотрудничать с театром, в России произошли различные политические события. В частности, в августе прошлого года был вынесен приговор Олегу Сенцову. И для меня это стало одним из ключевых политических событий. За решетку попал деятель искусства, в поддержку которого выступили многие другие деятели искусства. Если мы посмотрим на письмо, которое было подписано в защиту Сенцова, то мы увидим там несколько сотен подписей режиссеров, актеров, писателей с мировыми именами. Какой результат и какое воздействие на политиков имело это письмо? Никакого.

А это значит, что государство игнорирует мнение деятелей искусства. Они для государства ничего не значат. Мне кажется, что это нужно менять. На мой взгляд, совсем не так должно работать искусство.

Дальше была акция «Угроза» Петра Павленского, которую можно назвать самым главным художественным жестом 2015 года.

— О чем спектакль?

— Спектакль называется «Горящие двери», или «Пылающие двери». В первую очередь, этот спектакль — о некоем противостоянии художника и власти. Это спектакль про свободу, про страх, про тюрьму, но не только в понимании исправительного учреждения. Про жизнь человека в тюрьме повседневности, о которой достаточно много говорит Петя Павленский. Режиссер Николай Халезин объединил три истории. Каждая из них рассказывается по-своему. В спектакле три двери, на каждой написан номер уголовного дела, по которому проходил каждый из трех героев. Моя история — первая в спектакле. Она рассказывается через меня, но там не обыгрываются те события, о которых уже более или менее всем известно. С помощью образов мы показываем те моменты моей истории, которые, на мой взгляд, являются самыми страшными.

Снять балаклаву
— Что самое страшное в вашей тюремной истории для вас сегодня?

— Эти моменты касаются не только тюрьмы , но и того, что произошло после тюрьмы. Спектакль начинается с того, что я и другие девушки снимаем балаклавы. И это очень важно, потому что никто не хочет меня воспринимать иначе, как героиню Pussy Riot. Никто не хочет воспринимать меня без балаклавы. Людям нужны герои, и люди готовы их лепить, как пирожки. А на самом деле существование внутри этой героической идентичности чревато не очень приятными последствиями для творчества. Моей целью было показать страшную обыденность, показать то, через что проходит каждый заключенный. В частности, это инвазивный обыск, обыск через проникновение в тело, через кресло, где нет никакого кресла и нет никаких перчаток, и никаких зеркал. Есть только пальчики.

— Так было в женском СИЗО-6?

— Нет, в колонии в Березниках. Понятно, что никто не виноват, что у них там не было перчаток…

— Но так было?

— Да. Так было. И в принципе заключенные в России приседают, нагибаются и раздвигают ягодицы каждый день В каждом городе нашей страны по много раз. И это является обычной процедурой: когда ты стоишь голый в клетке, нагибаешься и раздвигаешь свою задницу. И одной из моих задач было показать именно вот это.

— Показать этот ужас?

— Да, потому что обычно говорят, что тюрьма — это ужасно, страшные испытания. Все хотят слышать эти абстрактные слова, никто не хочет конкретики, никто не хочет смотреть напрямую на голое тело. А я считаю, что нужно посмотреть. И я считаю, что это может произвести большее впечатление, чем слова о том, что в РФ около 1300 исправительных учреждений, в которых содержится столько-то заключенных. Тело — сильнее статистики. И дальше, если мы говорим про какие-то страшные моменты, то, конечно, они на тюрьме не заканчиваются. Потому что, когда мы вышли, медиавзрвывчатка, которая сработала, обескуражила меня гораздо больше, чем первый обыск. Я никогда не думала, что предметом обсуждения нескольких тысяч людей будет мой билет на самолет. Помните, когда я вышла из колонии, я полетела к Толоконниковой, а не к сыну?

— А вторая история — история Павленского?

— Да. Петя написал и передал из СИЗО, когда он там находился, два текста: про страх и про то, что такое тюрьма для художника.

«Привет, Олег. У меня сегодня был обычный день в Лондоне»
— Третий герой — Олег Сенцов. Что самое главное в его истории? Почему он так важен для вас?

— Сенцов для меня важен как личность. Когда я прочла его последнее слово в суде, я поняла, что это человек, который может бороться и за которого нужно бороться. Часто текст говорит больше о человеке, чем его бэкграунд или прошлое. Я в какой-то степени себя узнала в нем. А спустя какое-то время было получено его письмо из колонии. И Белорусский свободный театр способствовал тому, что это письмо было опубликовано в газете Guardian. Если сейчас говорить о спектакле, то прежде всего надо говорить о Сенцове, потому что все слова, на которые мы делали акцент, — страх, преодоление, свобода — все они стали ключевыми по той причине, что они являются частями его истории. Это человек, который не только получил 20 лет тюремного срока ни за что, но и человек, который столкнулся с предательством, с пытками, что действительно являются общим местом в полицейско-тюремной практике России, но не так часто это можно увидеть по отношению к политическим заключенным, потому что часто общественное внимание создает некоторую подушку безопасности для политических. В случае Олега Сенцова этого не произошло. В своем последнем слове он как раз говорит, что большое предательство начинается с маленькой трусости.

— Как британская публика реагирует на спектакль?

— Мы сыграли уже около 40 спектаклей. И после каждого спектакля зрители пишут открытки и письма Сенцову. Мы их переводили на русский язык, и первая партия скоро будет отправлена. Среди них было одно совершенно потрясающее письмо в своей простоте. Его написал один из зрителей, неизвестный мне англичанин. Он написал: «Привет, Олег. У меня сегодня был обычный день в Лондоне. Я желаю тебе, чтобы у тебя был поскорее тоже обычный день». И когда читаешь такое письмо, понимаешь, что есть некий мост между искусством и жизнью. Мы будем показывать это спектакль в Италии, в Австралии и в следующем году в США. Но я очень надеюсь, что до следующего года финал этого спектакля изменится, и я не буду, сидя за этой своей тюремной дверью за кулисой во время части Сенцова, каждый день слышать: «Олегу осталось сидеть 18 лет». Потому что это достаточно сильное и сложное впечатление: испытывая его, ты понимаешь, что должен изменить этот финал.

— Сейчас есть ощущение, что после освобождения Савченко, Афанасьева, Солошенко в процессе обмена и освобождения украинских политзаключенных наступила довольно длительная пауза. Как можно эту ситуацию изменить? Что надо делать, чтобы Олега Сенцова поскорее освободили?

— Российское государство пытается с этой темы «съехать» и задвинуть ее в пыльный угол. Одновременно с этим сам Олег Сенцов находится в Якутии, и, как я узнала от его кузины Натальи Каплан, которая приезжала в Лондон по приглашению театра и после спектакля рассказывала зрителям о том, что пережил Олег и в каком состоянии он сейчас находится, ситуацию можно описать как критическую. Олег отказывается от свиданий, насколько известно, ему не передаются письма. Это можно назвать полной изоляцией.

— Как вы, человек, сидевший в тюрьме, можете объяснить такое поведение Олега Сенцова? Почему он не хочет видеть близких людей?

— Это либо сильнейшее давление со стороны тюремной администрации, которое легко может оказываться как с помощью других заключенных, так и с помощью ШИЗО, побоев и так далее. Либо это депрессия, либо это и то и другое. В любом случае, если ситуация такая, то нужно достаточно быстро что-то делать, и делать это всем вместе.

Вытащить Сенцова из тюрьмы
— Что вы собираетесь делать?

— 10 октября мы со Свободным Белорусским театром будем выступать в Британском парламенте, мы будем говорить именно про Олега Сенцова. Выступление будет при поддержке лауреата Нобелевской премии по литературе Светланы Алексиевич, с участием лидера украинской группы «Бумбокс». Мы будемговорить о международной кампании по его освобождению. Эта кампания должна как минимум поддерживаться теми украинскими политиками, у которых есть совесть. Лично я надеюсь на Надежду Савченко. Я считаю ее человеком слова и дела. Я надеюсь, что можно будет объединить усилия и вытащить Олега. До тех пор, пока мы не окажем давление на Путина и государство, они не будут ни менять его, ни освобождать его, ни вообще предпринимать какие-то действия. Им гораздо проще сгноить человека, а потом сказать: ничего не поделаешь, так получилось.

— Вы собираетесь оказывать давление на западных политиков, а те, в свою очередь, будут давить на Россию?

— Украина пережила революцию со словами о том, что она является частью Европы. Если Украина является частью Европы, то диалог между украинскими и европейскими политиками — это пункт номер один. Это общие цели, общие ценности. А что может быть более ценным, чем жизнь человека, который пошел на 20 лет в тюрьму за Украину? Что может быть важнее?

Источник — «Открытая Россия»