Выиграли в Верховном суде Дагестана по трехлетнему бездействию властей

• Аминат и ее команда

«Меня эти деньги уже не интересуют. Мне нужна справедливость. Три года госорганы демонстрировали бездействие и трусость. Так не должно быть»

Аминат меня всегда восхищала. Она смелая. Я не такая. Мне все три года за жителей села Временный было страшно. Как им только не угрожали. И наркотики подкинут, и в экстремисты запишут — если будут продолжать «возбухать».

А «возбухать» Аминат и ее команде было из-за чего.

В 2014 году в горном поселке Временный, где проживает Аминат и еще тысяча человек, прошла спецоперация. Три месяца около тысячи военных в сопровождении бронетехники искали боевиков. С сентября по конец ноября 2014.

Кому повезло, в домах военные оставили балки и часть каркаса. А полы, потолки и стены содрали. Кому не повезло, то и дома не оставили.

Жители рассказывали, что военные забрали все ценное. У одного человека — машину. Написали на ней «Трофей» и грузили вещи.

«Вам Путин компенсирует», — приговаривали солдаты.

Что военные не утащили, свалили в ямы и закопали. Фотографии, одежду, одеяла, — все это жители находили в ямах вперемешку с землей. Видео последствий спецоперации доступно здесь.

• Объятия «Мемориала»

1 марта 2016 года. Мой первый день в «Мемориале».

«Вот тебе материалы по поселку Временный, — сказал Кирилл Коротеев, юридический директор „Мема“ и положил на стол кипу документов и флешку. — Спецоперация в 2014 году. Год бьемся в судах. Пытаемся возбудить уголовное дело за превышение должностных полномочий на военных. Уже три раза отказывали в возбуждении. И три раза мы отменяли отказ в суде. Надо решить, что делаем дальше».

С марта 2016 года мы с Аминат «обнимаемся». Это ее собственное выражение.

«Вы сами толкнули нас в объятия „Мемориала“. Теперь мы с ними будем обниматься до конца», — говорит она всякий раз, когда ФСБ предлагает отказаться от услуг «Мемориала».

Мы с «временчанами» сначала «долбали» местную администрацию. Она должна была подготовить первичные акты для компенсации. Писали им адвокатские запросы. Потом я звонила и самым обворожительным голосом узнавала, когда ответят, согласуют, направят. Из трубки мне объясняли многочисленные сложности в подготовке.

Но, наконец, сдались.

«Мы все сделаем, только пусть Агальцова нам больше не звонит», — сказала нам администрация.

Дальше документы надо было согласовать в МЧС и МВД Дагестана. Потом — одобрить в местном правительстве, подписать главой республики, отправить в МЧС России и получить «добро» от правительства России.

• Фея и прочие госструктуры

В любом рассказе есть фея. У нас феей было местное МЧС. Они оперативно собирали документы для выплаты и направляли в другие органы. Но феи не всесильны.

Когда МВД Дагестана месяцами не согласовывало документы, фея развела руками:

«Ничего не могу сделать. Мы не можем им приказывать».

Оставались суды.

• Суды

Мы подали пять исков в Тверской суд Москвы с требованием выплатить положенную компенсацию. Нам отказали — Тверской, Мосгорсуд и Верховный.

«Обжалуйте бездействие властей. Напрямую взыскать с минфина мы вам не дадим», — говорили решения.

Ничего не оставалось как затевать еще один процесс — в Советском суде Махачкалы.

В феврале 2018 мы обжаловали бездействие. В июле нам в иске отказали.

«Велась непрерывная работа по согласованию списков на компенсацию», — отписал Советский суд Махачкалы. — «Более того, пропущен трехмесячный срок на обжалование».

Конечно, мы обжаловали:

«По закону на согласование списков всеми госорганами отведено три месяца. У нас МВД согласовывало документы сначала восемь месяцев, потом еще пять месяцев. Только после подачи иска наконец-то согласовали и передали в республиканское правительство. А правительство Дагестана держало списки три месяца и согласовало только после вынесения решения Советским судом.

А срок на обжалование мы тоже не могли пропустить. О том, какой орган задерживает документы, мы узнали в декабре 2017 года. В течение полутора месяцев подали иск».

Сегодня Верховный суд Дагестана отменил решение Советского суда. И направил дело на новое рассмотрение.

Это наша победа. Добытая большим трудом.

С 2014 года пять смелых дагестанских женщин и «Мемориал» бодались с государственной машиной. В 2017 году еще сто тридцать «временчан» выдали нам доверенности и уполномочили действовать.

Четыре года мы заставляем государственную машину работать. Вдоволь испив чашу из проигрышей, мы идем к победному концу.

«Иншалла», как говорят мои доверители.

Текст Марины Агальцовой на ее странице в фейсбуке