Практика применения законодательства о «нежелательных организациях» выводит на новый уровень репрессий

При всей привычности новостей о репрессиях, неправосудных приговорах, политически мотивированных преследованиях из России, сообщения о первых в истории уголовных делах по статье 284.1 Уголовного Кодекса России знаменуют еще один шаг дальше по сравнению со всем ранее достигнутым.

Эта статья наказывает за «осуществление деятельности нежелательной организации» на территории России и предусматривает за это наказание до 6 лет лишения свободы. Она была введена в УК в 2015 г., но впервые стала применяться только в 2019-м и исключительно против активистов созданного по инициативе и М.Ходорковского и поддерживаемого им движения «Открытая Россия».
 

Первое такое дело, возбужденное в январе 2018 г. против активистки из Ростова Анастасии Шевченко, находящейся с тех пор под стражей, привлекло к себе большое внимание. В этом сыграли роль и то, что это был первый случай такого рода, и сопутствовавшие трагические обстоятельства (в этот период умерла дочь А.Шевченко). Однако общественное внимание не привело к освобождению Щевченко и не остановило дальнейшие преследования. В марте возбудили уголовное дело против активиста Открытой России из Екатеринбурга Максима Верникова, а в апреле – против активистки из Краснодара Яны Антоновой. Вероятно, государство извлекло уроки из ситуации с домашним арестом Шевченко и в отношении Верникова и Антоновой таких ограничений уже не вводилось, что не делает, однако, обвинение менее опасным.

Все признаки, которые имеет преследование активистов «Открытой России» по этой новой статье Уголовного Кодекса, проявлялись в других политически мотивированных уголовных делах, но их соединение все же делает эту кампанию новым шагом власти по пути политических репрессий.
 

В данном случае мы имеем дело с откровенно неправовыми нормами законодательства. На очевидные дефекты закона указывала, например, Венецианская Комиссия 

Во-первых, само понятие «нежелательной организации» и установленный порядок признания иностранной организации «нежелательной» предполагают произвол. Хотя в законе основаниями для такого признания называются «угроза основам конституционного строя Российской Федерации, обороноспособности страны или безопасности государства», внесудебный порядок принятия решения Генеральной прокуратурой не предполагает необходимости доказывать наличие этих обстоятельств. На сегодняшний день в списке «нежелательных» 15 организаций, включая IRI, NDI, NED и Open Society Foundation. Ни в одном случае никак доказательств упомянутых угроз Генеральной Прокуратурой предъявлено не было.

Произвольный характер имеет признание «иностранными агентами» российских НКО, часто вполне произвольно различные организации объявляются экстремистскими и даже террористическими. Но в этих случаях государство создает хотя бы иллюзию аргументации. В случае с нежелательными организациями нет и этого. Не было исключением и объявление «нежелательным» Open Russia Civic Movement, UK, имевшее место в апреле 2017 года.

Во-вторых, неопределенный характер имеет понятие «осуществление деятельности» нежелательной организации, за которое предусмотрено уголовное наказание. Стоит отметить, что в случае Анастасии Шевченко это осуществление выразилось, например, в участии в акции "#Надоел!", а в случае Яны Антоновой – в проведении одиночного пикета с требованием завершить строительство бассейна и в размещении в интернете видеоролика о нехватке школ в Краснодаре. Все преступность этих действий связана с тем, что они осуществлялись с использованием символики «Открытой России». Такого рода криминализация легальных по свой сути действий весьма распространена при преследованиях участников разного рода запрещенных организаций, как например, Свидетели Иеговы или Хизб ут-Тахрир.

В-третьих, явно противоправна сама конструкция уголовной статьи. Уголовная ответственность установлена за третий случай «осуществления деятельности нежелательной организации в течении года». Первые два случая наказываются как административные п правонарушения. Таким образом, установлена преюдиция в уголовном процессе решений принятых в упрощенном, содержащем гораздо меньше гарантий прав обвиняемого порядке административного производства. Кроме того, уголовное наказание за третье «правонарушение» при условии, что человек привлекался за первые совершенно аналогичных правонарушения к административной ответственности фактически означает повторное наказание за первые два эпизода. По такой же схеме выстроена печально известная уголовная статья, наказывающая за «неоднократное нарушение порядка проведения публичного мероприятия».

Эти дефекты правовых норм, на основании которых осуществляется преследование, усугубляются фактической фальсификацией обвинения. Дело в том, что в список нежелательных организаций была внесена некое британское движение «Открытая Россия». Более того, по закону нежелательной может быть только иностранная организация. Неизвестно, существует ли британское движение «Открытая Россия» и какую именно организацию имел в виду Минюст РФ, внося эту организацию в список. Сам список не содержит адреса или иных реквизитов, позволяющих точно идентифицировать организацию. По крайней мере, тогда Минюст публично заявлял, что в России филиалов этого движения нет.

Преследуют же активистов за участие в незарегистрированном российском движении «Открытая Россия», учрежденного в 2016-м году, совершенно произвольно и необоснованно отождествляя его с тем, что внесено в список нежелательных организаций. На такого рода прямых подменах и фальсификациях основано немало политических дел. Характерным примером являются, например, дела, по которым был обсужден А.Навальный, когда законная экономическая деятельность искусственно объявлялась криминальной. Но столь откровенная фальсификация столь явно противоправного по своей природе обвинения – явление нечастое.

Еще одним важной характеристикой этой волны репрессий является их потенциальная массовость. Хотя в настоящее время к уголовной ответственности привлечены всего трое активистов, по состоянию на конец марта, по сообщению «Открытой России», к административной ответственности за осуществление деятельности нежелательной организации было привлечено более 50 активистов в более, чем 30 регионах. Поскольку основанием для этих дел оказывается любое действие хоть как-то связанное с «Открытой Россией» или ее символикой (съемка ролика, репост, участие в публичном мероприятии или собрании), то фабриковать такие дела полиции несложно. А, значит, база потенциальных жертв уголовного преследования за третье «правонарушение» такого рода неуклонно расширяется.

Преследования такого рода зачастую имеют характер саморазворачивающейся кампании. После того, как законодательство и первые несколько пилотных дел показывают сотрудникам региональных силовых структур, какова высшая политическая воля, они начинают наперегонки фабриковать такие дела в разных регионах. Столь жестокое отношение верховной власти к «Открытой России» отражает ее общий курс на подавление массовой организованной независимой от государства гражданской активности и, особенно, активности, по мнению власти, управляемой или поддерживаемой из-за рубежа. Другими жертвами этих страхов власти стали Свидетели Иеговы и различные мирные мусульманские организации. В данном случае дополнительным фактором является личная неприязнь руководителей российского государства и лично В.Путина. А поскольку «раскрывать» несуществующие преступления мирно и публично действующих граждан гораздо проще, чем реальные общественно опасные деяния, такие дела оказываются удобным способом улучшения ведомственной статистики и получения разного рода отличий и наград.

В целом кампания уголовного преследования участников «нежелательной» «Открытой России» демонстрирует ужесточение и определенную примитивизацию репрессий против мирных оппонентов власти.