Официальное и достоверное

Ведь не здесь же вечером 9 марта местного разлива «титушки» били и грабили журналистов и правозащитников, жгли их автобус! Не в Чечне — чуть вглубь территории Ингушетии. По другую сторону чечено-ингушской административной границы. Как говорил незабвенный товарищ Саахов, «был один случай — не в нашем районе!»

Так что дело теперь вроде как числится за Ингушетией.

И в Чечню, в Грозный, 10 марта журналисты не попали. Не попали и на очередное заседание суда над Анатолием Карпюком и Станиславом Клыхом.

Между тем в тот самый день, 9 марта 2016 года, в Грозном в Верховном суде Чеченской Республики прошло заседание по делу Карпюка и Клыха.

Они — напомню — обвиняются в том, что, будучи членами организации «Украинская национальная ассамблея — Украинская народная самооборона» (УНА-УНСО, организация признана экстремистской, ее деятельность запрещена на территории РФ), в конце 1994-го — начале 1995 года якобы воевали против российских федеральных сил в составе вооруженных формирований самопровозглашенной Чеченской Республики Ичкерия.

Заседание прошло в отсутствие обвиняемых. Карпюк был удален еще 28 октября 2015 года «за неоднократные неподчинения распоряжениям судьи», а Клых — 8 февраля 2016 года за «нарушение порядка в зале заседания».

9 марта в суде начали слушать показания свидетелей защиты. Допрашивали меня. Допрашивали о событиях зимы 1994–1995 годов, о штурме Грозного федеральными силами, обстоятельствах гибели российских военнослужащих в ходе штурма и достоверности показаний о пытках, которым якобы подвергали пленных.

В годы Первой чеченской войны я как раз занимался поиском пропавших без вести, составлением списков, составлением баз данных (подробнее см. в книге: О.Трусевич, А.Черкасов «Неизвестный солдат Кавказской войны» — М., «Мемориал» — «Звенья», 1997. Ссылаясь на собранные тогда материалы, а также на проведенный Правозащитным центром «Мемориал» анализ обвинительного заключения в отношении Карпюка и Клыха (1, 2, 3, 4), я попытался ответить на вопросы адвокатов. Впрочем, судья Вахит Исмаилов многие вопросы отвел.

Анализ обвинительного заключения прежде всего поставил под сомнение показания обвиняемых и свидетеля Александра Малофеева о боях в окрестностях площади Минутка 31 января 1994 года и в первые дни 1995 года. Дело в том, что к этому времени никакие российские подразделения не дошли до Минутки. Площадь долго еще оставалась глубоким тылом чеченских вооруженных формирований. Упорные бои в этой части города развернулись только в конце января, и площадь была взята федеральными войсками 6 февраля 1995 года.

Еще свидетель Малофеев, на показаниях которого в значительной мере основано обвинение, утверждал, что пленных российских солдат украинские боевики якобы пытали в доме по улице Первомайская в феврале 1995 года. Но в то время эти места были, наоборот, в глубоком тылу российских войск. Ничего себе экстрим: пытки, стоны, крики среди блок-постов и патрулей, которые не могли бы не поинтересоваться.

Теперь о пытках и внесудебных казнях пленных российских военнослужащих. В 1995–1996 годах депутаты Государственной думы РФ получили ответы из Военной прокуратуры и Главного военно-медицинского управления. Там были приведены описания всех тел с признаками прижизненных истязаний и посмертного глумления, вывезенных из Чечни до марта 1995-го. И тела с такими повреждениями, какие описаны в обвинительном заключении, через систему военно-медицинского управления не проходили. При этом следствие не представило никаких сведений ни об обнаруженных телах со следами пыток, ни о личностях жертв. Похоже, их просто не искали.

Наконец, говоря о тех тридцати погибших российских мотострелках, чью гибель обвинение инкриминирует Карпюку и Клыху, мне удалось донести до присяжных то обстоятельство, что 18 из них были убиты на значительном расстоянии от тех мест, где, согласно версии обвинения, якобы воевали Карпюк и Клых.

Из оставшихся двенадцати убитых десять погибли в подбитых боевых машинах. А Карпюку и Клыху инкриминируется использование исключительно легкого стрелкового оружия — автомата и снайперской винтовки. Танк, БТР или БМП из такого оружия не подобьешь.

При этом в материалах следствия опять-таки отсутствуют сведения о месте, времени и обстоятельствах гибели этих тридцати военных или хотя бы о попытках следствия установить эти обстоятельства.

Следствие даже не потрудилось установить принадлежность убитых к той или иной воинской части: в мотострелки записали нескольких убитых десантников.

На «доказательство вины» этот набор фантастических «чистосердечных признаний» и массы документов не по делу никак не тянет.

Как работало следствие? Удалось в присутствии присяжных рассказать о таком занятном казусе. Согласно материалам дела, Салман Радуев весной 1999 года до мая вел военную подготовку украинцев в своих лагерях. То есть он их тренировал в течение двух месяцев после того, как 12 марта 1999 года был арестован спецназом ФСБ и затем помещен в СИЗО Лефортово. Единственно возможный источник этих сведений — справка в Википедии, основанная, в свою очередь, на моей (и только моей!) опечатке в выпущенной «Мемориалом» в 2010 году книге «Россия-Чечня: цепь ошибок и преступлений».

Эта характерная ошибка, по идее, достаточно характеризует способы и качество подготовки обвинительного заключения.

Было еще что сказать, были еще вопросы. Однако на протяжении всего допроса свидетеля судья Исмаилов многократно прерывал ответы: мол, свидетель вместо того, чтобы отвечать на вопросы, касающиеся существа рассматриваемого дела, устраивает «экскурсы в историю».

После адвоката вопросы задавал прокурор. Основной его вопрос был: «Какие достоверные официальные источники вы использовали?» Я, было, попытался сослаться на ответы из Военной прокуратуры и ГВМУ, стал зачитывать цитаты из них. Судья оборвал меня.

Оставалось сказать прокурору, что анализ, проделанный «Мемориалом», основан, прежде всего, на достоверных, в том числе, и неофициальных источниках. Официальный — это далеко не всегда достоверный источник. Порой приходилось выбирать: либо-либо.

Адвокаты ходатайствовали о приобщении к материалам дела заверенной и прошитой копии «Анализа обвинительного заключения» по делу Карпюка и Клыха, подготовленного Правозащитным центром «Мемориал». Судья Вахит Исмаилов в приобщении этих материалов отказал.

Ну да, стоило ли портить официальный документ — достоверными сведениями?

Из Чечни — только хорошие новости!