Что делать, если полиция называть документ ФМС никчемной бумажкой

Второй раз за последнюю неделю полиция задерживает нашего водителя Собира Р. У него статус лица, имеющего временное убежище. Когда-то в 2010 году Узбекистан потребовал его выдачи, Собир был задержан российскими и узбекскими (!) правоохранительными органами. Ровно 18 месяцев он провел СИЗО в ожидании решения его дела. Приглашенный нами адвокат поддерживал его.

Наконец, Генеральная Прокуратура России отказала Узбекистану в выдаче Собира, и ФМС предоставила ему убежище. Кроме свидетельства о предоставлении временного убежища, Собир всегда носит документ Генеральной Прокуратуры о снятии его с розыска.
Однако полиция его регулярно задерживает и радостно выражает намерение вызвать из Узбекистана конвой. Обычно достаточно звонка адвоката или нашего сотрудника в отделение, чтобы там поняли ситуацию и отпустили признанного беженца. В прошлый раз мне пришлось позвонить еще и дежурному прокурору, но дело решилось быстро.

Увы, сегодня звонка прокурору не хватило, пришлось ехать в ОВД «Гольяново 1» адвокату Розе Магомедовой. Там сотрудник полиции Владимир Иванович Сорокин поведал ей, что свидетельство выдано непонятной ему конторой (ФМС!), а ответ Генеральной Прокуратуры о снятии розыска в РФ — никчемная бумажка. Роза сослалась на свою практику общения с его коллегами, и Сорокин ей поведал, что в каждом ОВД «свои законы».

Я позвонила дежурному прокурору и получила ответ: «Ваши доводы проверяются».

— Не надо проверять мои доводы, — попросила я, — Надо, чтобы кто-то профессионально проверил его документы!

Через некоторое время мне позвонили из прокуратуры Москвы и сообщили, что Собира отпустили.

Это было неправдой, потому что в это самое время Владимир Сорокин, изгнав адвоката из помещения, требовал от Собира подписать странный документ — обязательство о явке в Самарканд. Я дала Розе номер, с которого мне звонил прокурор, они объяснились и действительно Собира отпустили, заставив при этом подписать документ о возвращении ему вещей и отсутствии претензий. Он наивно полагал, что отсутствие претензий относится только к возвращению вещей, а не к потерянным в отделении часам, страху возвращения в Узбекистан и всем нашим с Розой волнениям.

Не знаю, как Собир, но у меня претензии есть — не только к креативному Сорокину, но и ко всей системе. Почему полиции не известны такие документы, как удостоверение беженца, свидетельство о предоставлении временного убежища, выдаваемые таинственной службой — ФМС России? Почему в МВД РФ работают такие неквалифицированные сотрудники?

Мне скажут, что других взять негде. Но тогда, господа, работайте с теми, кто есть, и положите им на стол или повесьте на стенку, как детям в начальной школе, наглядные пособия в виде образцов документов, удостоверяющих личность иностранных граждан в Российской Федерации.

Уважаемый Владимир Александрович Колокольцев, г-н министр, как Вам такое предложение? Мы с Вами однажды чуть было не встретили Новый год на вашем рабочем месте, когда ваши сотрудники забрали в отделение полиции Людмилу Михайловну Алексееву в костюме Снегурочки. Кстати, Роза Магомедова тоже была с нами.

Но ради Собира Вы же, в отличие от Розы, не поедете в Гольяново.

Проще немного обучить ваших сотрудников праву на убежище. И, заодно уж, втолковать им, что каждый «имеет право пользоваться помощью адвоката с момента задержания» (ст. 48 Конституции РФ). Поэтому нехорошо выгонять адвоката из помещения, когда его доверитель подписывает какие-то бумажки, ценность этих бумажек становится сомнительной.

Ну, мы это еще обсудим в переписке, а то и в суде, возможно. Нам ведь тоже жаль своего времени и сил на борьбу с ликвидацией безграмотности в органах МВД — нет в Уставе нашей организации такой задачи.

И еще дополнения Елены Буртиной, которая тоже занималась освобождением Собира.

— Еще беда: полицейские постоянно врут. Когда я позвонила дежурному ОВД Гольяново, он, делая вид, что читает журнал регистрации задержанных, очень убедительно соврал, что человека с такой фамилией у них нет. А через 2 минуты в отдел вошла Роза и обнаружила там Собира. Потом врали прокурору, что отпустили его. И очень большой контраст между поведением полицейских в общении между собой и с мигрантами и, так сказать, для внешнего употребления. Когда Роза сказала, что Сорокин не отпускает Собира и врет прокурору, я позвонила в УВД Восточного округа. Дежурный был со мной подчеркнуто вежлив, но я слышала его разговор с ОВД Гольяново. Он сказал: «Выбрасывай его /Собира/ оттуда!»