Дело членов УНА-УНСО в Грозном: суд продолжает допрос потерпевших

Напомним, что граждане Украины Николай Карпюк и Станислав Клых обвиняются в бандитизме и убийствах в связи с тем, что, будучи членами экстремистской организации «Украинская национальная ассамблея — Украинская народная самооборона» (УНА-УНСО; организация признана экстремистской, ее деятельность запрещена на территории РФ), в конце 1994 - начале 1995 года воевали против российских федеральных сил в составе вооруженных формирований самопровозглашенной Чеченской Республики Ичкерия. 

Дело ведет судья Вахит Исмаилов, Станислава Клыха защищает адвокат Марина Дубровина, Николая Карпюка — адвокат Докка Ицлаев. Сторону обвинения представляют прокуроры С.С. Юсупов и С.А. Блинников.

* * *
В ходе заседания 16 декабря продолжался опрос потерпевших по делу.

В начале заседания была установлена видеоконференцсвязь с Курганским областным судом, куда прибыли для допроса потерпевшие Татьяна Ивановна Куликовских, Людмила Ивановна Киселева.

Татьяна Ивановна Куликовских рассказала, что ее сын, Юрий Николаевич Куликовских, 1976 г.р., проходил службу в войсковой части, расположенной около г. Нижний Тагил. Как и когда ее сына направили в Чечню, ей неизвестно. В ночь со 2 на 3 января 1995 года он погиб в г. Грозном на ул. Лермонтова, рядом с больницей. В объяснительных командира его части и сослуживцев, которые они писали по факту гибели Юрия, она прочитала, что ее сын был командиром минометного расчета. Тело сына она нашла в морге в Ростове-на-Дону. По ее словам, у него были сильно повреждены ноги. Больше ей ничего неизвестно. Она, как и многие родители убитых солдат, подавала иск против государства, но безрезультатно. Т.И. Куликовских планирует предъявить подсудимым гражданский иск о возмещении материального и морального вреда.

Станислав Клых заявил, что никогда не был в Чечне и что он «здесь из-за Майдана, Крыма и Донбасса». 

Людмила Ивановна Кисилева сообщила, что ее сына, Киселева Николая Владимировича, 1976 г.р., призвали в армию 24 июня 1994 года. Он служил в мотострелковых войсках в части возле г. Чебаркуль Челябинской области.

24 ноября 1995 года ей написал письмо командир взвода сына А.Н Татаренко. Он писал, что 31 декабря 1994 года их батальон вошел в Грозный. В ходе боев 131-я Майкопская бригада попала в окружение в районе железнодорожного вокзала. 2-я мотострелковая рота получила приказ прорваться к окруженным и помочь им выбраться. Утром 1 января им с большими потерями удалось прорваться к окруженным майкопцам, но в результате они сами оказались в плотном кольце в каком-то дворе. Они решили прорываться из города. Боевая машина, в которой находился Николай Киселев, была в упор расстреляна, сам он получил множественные пулевые ранения, от которых погиб.

Судья спросил, получала ли она в феврале или марте письмо от командира батальона С. Киреева, в котором тот сообщил о гибели ее сына. Потерпевшая заявила, что не говорила такого.

Прокурор заявил ходатайство об оглашении показаний, данных потерпевшей в ходе предварительного следствия. Оно было удовлетворено судом, причем мнения защиты судья даже не спросил. Прокурор зачитал показания в той части, где имелись противоречия. Там говорилось, что в феврале или марте 1995 года ей пришло письмо от командира батальона С. Киреева, в котором тот сообщил о гибели ее сына 1 января 1995 года. Потерпевшая уточнила, что Киреев писал ей еще до начало войны в Чечне и просто сообщал, что Николай служит в его части. Во время предварительного следствия она отдала следователю все документы, что у нее были, он сам все записывал. Киселева не читала показания, прежде чем подписывать.

Затем была установлена видеоконференцсвязь с Верховным судом Республики Башкортостан и состоялся допрос в качестве свидетеля Мурата Темерьяновича Баймухамедова.

Мурат Баймухамедов рассказал, что в декабре 1993 года он был призван в армию и служил в составе 57-го оперативного полка спецназначения. В августе 1994 года его отправили в Дагестан, сначала в Кизляр, затем в Хасавюрт. Полк Баймухамедова обеспечивал охрану моста на границе между Чечней и Дагестаном. 12 декабря его БМП была обстреляна и окружена чеченцами, в том числе, как ему кажется, гражданскими лицами. Он и еще 11 военнослужащих попали в плен. Боевики обещали, что свяжутся с Комитетом солдатских матерей и обменяют солдат на медикаменты.

Сначала их отвезли в Гудермес, в Департамент службы безопасности ЧРИ, затем перевезли в Грозный, в президентский дворец. Сначала Баймухамедов сказал, что это было 13-14 декабря, затем уточнил, что скорее в районе 15-16 декабря.

Перед новым годом в президентском дворце он встретил Аслана Масхадова, Шамиля Басаева и Сашко Билого (Александра Музычко). Баймухамедов только потом узнал, кто они – на тот момент из лидеров боевиков он знал только Джохара Дудаева, и то только потому, что он был Героем России.

Лидеры боевиков спрашивали, зачем он к ним пришел, что будет с родными, если он погибнет. Потом Масхадов сказал, что его расстреляют в назидание другим мусульманам, чтобы не воевали против своих. Выдержав паузу, добавил, что пошутил и назначил Баймухамедова поваром для военнопленных и раненных. Асланбек Дадаев, сотрудник ИА «Чечен-пресс», разрешил ему позвонить родным в Уфу.

Баймухамедов видел среди боевиков наемников с Дальнего Востока, из Прибалтики (девушки-снайперы, Баймухамедов называл их «биатлонистки из Прибалтики»), Ингушетии, Башкирии, Кабардино-Балкарии, Казахстана. В то время, что Баймухамедов был в плену, прибыл отряд наемников из Иордании.

Прокурор спросил, видел ли он других украинцев среди боевиков, кроме Сашко Билого. Свидетель ответил, что видел еще одного, бывшего «афганца», он ходил в камуфляже и синем берете.

По словам Баймухамедова, за то время, что был в плену, Сашко Билого он видел примерно 3-4 раза. Тот все время связывался по телефону с неким Олегом, который, по его мнению, находился на Украине, и просил прислать ему еще «ребят». По словам Баймухамедова, Сашко Билый все время проводил в офисе «Чеченпресс», где собирались журналисты, освещавшие события в Грозном. Кроме того, Баймухамедов видел родственников пленных, которые приезжали забрать их домой.

Когда участники процесса попытались уточнить количество украинцев, которых он видел в плену, Баймухаметов начал путаться. По его словам, сначала он видел только троих, затем начали прибывать другие. Он сказал, что они ходили маленькими  группами по три человека, но затем уточнил, что эти группы состояли примерно из восьми человек. По его словам, они уходили на передовую, затем возвращались, но чем конкретно они занимались, ему неизвестно.

Подвал, в котором находились пленные, располагался рядом с президентским дворцом. Во дворец Баймухамедов приходил только за продуктами, в частности за хлебом. В подвале содержалось 18 пленных, в том числе 6 офицеров, в частности, офицер 81-го полка по фамилии Мычко. К нему часто заходил Сашко Билый с другом, но о чем они говорили, ему неизвестно. Также он вспомнил Гайфулина, тот был ранен, и Баймухамедов за ним ухаживал. Еще среди пленных были Мухамедиев и Иван Оголихин, они ухаживали за раненными военнопленными. Потом за Оголохиным приехала мать и забрала его домой.

После новогоднего штурма военнопленных и раненных стало намного больше, многих из них держали в президентском дворце. Офицеров боевики избивали, очень сильно избили Дедегкаева, он после обмена умер. У наемников-иорданцев было примерно 30 пленных, они располагались ближе к улице Розы Люксембург. Где располагался отряд Сашко Билого и были ли у него пленные, он не знает.

11 января 1995 года представители Комитета солдатских матерей вывозили двоих военнопленных. В тот день Мурат должен был забрать хлеб на площади Минутка, поэтому выехал с ними. Воспользовавшись представившейся возможностью, он бежал, сел в автобус, в котором находились беженцы, и уехал в Ингушетию - сначала в Слепцовск, затем в Назрань, там получил билет на поезд и уехал домой. По приезде его сразу вызвали в ФСБ, где он рассказал обо всем, что с ним произошло. Сотрудники показывали ему фотографии, на которых он опознал троих украинцев. Сразу после освобождения он смог бы всех опознать, но сейчас уже нет - они изменились, да у него есть проблемы с памятью.

На площади Минутка он видел подбитые танки и БМП, некоторые были вблизи президентского дворца, другие рядом с мостом через Сунжу. У боевиков были трофейные БМП и танки.

Станислав Клых обратился к свидетелю по-украински и спросил, почему он не приедет и не даст на месте показания. Потом попросил уточнить имена «биатланисток»: были ли там Анне Вески, Тынис Мяги, Лайма Вайкуле. Затем Клых перешел на русский, так как его вопросы не понимали даже с переводом, и спросил, видел ли свидетель Яценюка. Баймухамедов ответил, что с большей вероятностью, там был Олег Тягнибок. В ГРУ ему показывали фотографии, на которых он его видел рядом с Сашко Билым.

Прокурор заявил ходатайство об оглашении показаний, данных Баймухамедовым в ходе предварительного следствия, поскольку они расходятся с теми, что он дал в суде. Судья удовлетворил это ходатайство, даже не выслушав сторону защиты.

Показания потерпевшего М.Т. Баймухамедова, данные им в ходе предварительного следствия

В декабре 1993 года М.Т. Баймухамедова призвали в армию. 27 января 1994 года его направили в Богородский полк оперативного назначения ВВ МВД РФ, в/ч 3671, в Нижегородской области. Службу он проходил по военной специальности – стрелок. 17 августа 1994 года его направили в Дагестан в составе 57 оперативного полка спецназначения. Охраняли мост на границе с Чечней. Их батальон направили в Республику Дагестан для выполнения служебно-боевых задач. В ночь с 10 на 11 декабря 1994 года командование части подняло личный состав полка по тревоге, где на построении довело боевой приказ о выдвижении ранним утром к мосту, разделяющему границу Чеченской Республики и Республики Дагестан, для того, чтобы окопать военную технику и занять позиции для удержания данного моста со стороны Дагестана в Чечню. В обеденное время 11 декабря 1994 года возле их позиций у моста стали собираться гражданские лица. От командования части поступил приказ о сборе личного состава и погрузки в бронетехнику. К их колонне подъехали несколько автобусов с чеченцами, которые были вооружены автоматами АК-74, пистолетами, гранатами, гранатометами и другим вооружением. Они прикрывались гражданскими лицами, в основном подростками и женщинами, не давая возможность применить к ним оружие. С ним в БТР-80 находились: рядовые Костин, Газиев, Пыжъянов, Асылгузин, Черемных; сержанты – Оголихин, Волчек, Мухамадиев. Старшим машины был Сазонкин. Поступил приказ о выдвижении колонны в сторону г. Хасавюрта, к развилке на съезд в с. Аксай Хасавюртовского района Республики Дагестан, куда должна была подойти другая наша колонна.

Когда они подъехали к развилке на съезд в с. Аксай, расположенном кажется рядом с  г. Хасавюрте, боевики их уже заблокировали с двух сторон, начали поджигать бронетехнику, разоружать колонну. Сазонкин высунулся из БТР, и в это время незнакомый ему мужчина чеченской национальности, находясь возле люка, подставил нож к шее Сазонкина. Вытащив его из машины, он сказал: «Разоружаемся». Другой чеченец просунул автомат АК-74 в люк, сказал выходить. В это время началась стрельба, они выехали из колонны и поехали прямо по трассе. Ночью они доехали до какого-то аула, и остановились, так как закончилось топливо. Из близлежащих домов выбежали люди в количестве примерно 30-40 человек, вооруженных автоматами, гранатометами РПГ и пистолетами. Им было сказано, что если не выйдут, то селяне подожгут БТР. После того как они вышли из БТР, их завели в ближайший дом, а спустя 2-3 часа на автомобиле УАЗ увезли в г. Гудермес, где завели в Департамент государственной безопасности Ичкерии. Всего их взяли в плен 12 человек, распределили по двум  камерам. Через 5-6 дней их погрузили в две машины – УАЗ и РАФ, после чего повезли в здание Совета министров (Президентский дворец) в г. Грозный. Когда их завели в подвал здания, в помещении находились офицеры их полка, а именно: Серегин, Болтнев, Алехин, Дедекгаев, Пилипко; рядовые Обоскалов, Агапов и Кочан. 25-26 декабря 1994 года, в утреннее время их всех повели в здание Президентского дворца, завели в конференц-зал, который находился на первом этаже дворца, за вестибюлем. В помещении за столом сидели – Шамиль Басаев, Аслан Масхадов, парень славянской внешности, как впоследствии он узнал – это был Сашко Билый. При себе у него был автомат АК-74. В помещении он видел мужчину, как впоследствии он узнал, – журналиста ИА «Чечен-пресс» Асланбека Дадаева. У него в руках была видеокамера. Их допросом занимался непосредственно Аслан Масхадов. У каждого он спрашивал номер войсковой части и говорил, что пошлет данную запись генералу Грачеву. Видеозапись продолжалась примерно 10-15 минут, после чего их отвели обратно в подвал. Примерно через 3-4 дня его отвели в Президентский дворец, где поднявшись на верхние этажи, завели в кабинет, где сидели Масхадов Аслан, Басаев Шамиль и Сашко Билый. Кроме них в кабинете сидели военнослужащие его роты Агапов и Кочан. С ними был священнослужитель – мулла. Они обсуждали вопросы освобождения указанных военнослужащих из плена, так как они были родом из Северного Кавказа. На предложение Масхадова быть поваром, кормить военнопленных, он (Баймухамедов М.Т.) согласился, так как другого выбора у него не было. Он готовил пищу, приносил ее в госпиталь, где познакомился с раненым капитаном Вооруженных Сил РФ Мычко Виктором и другими раненными военнослужащими. 31 декабря 1994 года начался штурм Президентского дворца Федеральными Силами РФ. Помещение столовой находилось на первом этаже, а когда начался штурм их перевели в бункер (подвал дворца) рядом с помещением, где содержались раненные российские солдаты. На этом же этаже находился кабинет Дадаева («Чечен-пресс»), Масхадова, помещение, где лечили раненных чеченских боевиков, а также помещение, где питались и спали наемники из числа украинских националистов и прибалтийских снайперш. Он неоднократно видел украинцев, среди которых был Сашко Билый, который всем говорил, что он приехал из Украины помогать братскому чеченскому народу. В окружении него, он (Баймухамедов М.Т.) неоднократно видел других парней, возрастом от 25 до 40-45 лет, отличительными внешними признаками которых была славянская внешность, черные вязаные шапки, на которых были надеты зеленые ленты, с черными буквами «Украина». Из вооружения у них были автоматы АК-74, 47, пистолеты марки ПМ, ТТ, «Стечкина», гранаты Ф-1, РГД-5, гранатометы РПГ и кинжалы. Они часто приходили к раненным российским военнослужащим, допрашивали их. Рядом с Сашко Билым часто находился парень возрастом примерно 30-35 лет, ростом примерно 172-175 см., волосы темные, глаза светлые, лицо широкое, немного овальное, нос небольшой. Он был одет в камуфляжную форму, коричневого цвета, как одеваются военнослужащие ВДВ. На голове у него был берет голубого цвета, однако вместо парашюта, у него был металлический значок с двумя английскими буквами «SS», как у «Гестапо», во время Великой Отечественной Войны. Буквы были с левой стороны берета. Он называл себя Олегом, десантником. Как-то в коридоре один чеченец сказал ему, что если он будет ходить в берете, то его чеченцы могут перепутать с военнослужащим Российской армии, и убьют. После этого он снял берет и одел на голову черную вязаную шапку, на которой была надета зеленая лента, с надписью черными буквами «Украина». Из оружия у него был автомат АК-74, боеприпасы к нему, в виде сдвоенных магазинов, перемотанных синей изолирующей лентой.

Кроме двух вышеописанных украинцев, он также видел еще несколько из них, так как часто их видел в компании Сашко Билого: один из них высокого роста, примерно 185-190 см, возраст примерно 35-40 лет, худощавого телосложения, волосы темные, цвет глаз не помню, носил густые усы, одет был в камуфляж коричневатого цвета, сверху был бушлат песочного цвета. При себе имел оружие – автомат АК-74, боеприпасы к нему (сдвоенные магазины под РПК ), пистолет ПМ. Он был молчаливый, слишком строгий. К нему другие украинцы относились уважительно. По сравнению с ним, Сашко Билый был весельчак, все время находился в состоянии алкогольного опьянения, шутил. Также с ними он часто видел парня, возрастом примерно 25-30 лет, среднего телосложения, ростом примерно 170-175 см., волосы русые, лицо овальное. Он также носил камуфляж коричневатого цвета, на голове имелась черная вязаная шапка. При себе носил автомат АК-74, боеприпасы к нему. Почти у всех них на спине висели либо РПГ, либо «Муха». Сами они не передвигались, с ними постоянно ходили проводники среди местных жителей – чеченцев. Сашко Билый и парень по имени Олег передвигались практически вместе, часто встречались с Шамилем Басаевым, созванивались с ним по спутниковым каналам связи японского производства, неоднократно выезжали в с. Ведено. С учетом того, что он свободно передвигался по подвалу, он неоднократно был свидетелем их переговоров с Басаевым. Они обсуждали вопросы передвижения российских войск, пути отхода из дворца. Сашко Билый и парень по имени Олег часто приходили к капитану Мычко. С украинцами он (Баймухамедов М.Т.) также неоднократно видел двоих девушек. Со слов окружающих, а также в ходе разговоров между ними он (Баймухамедов М.Т.) понял, что эти девушки прибыли из Прибалтики. У них на вооружении были винтовки СВД (снайперская винтовка Драгунова – прим. «Мемориала». Они часто утром уходили вместе с украинцами Билым, Олегом, а возвращались поздно.

После второго штурма дворца, который произошел 7 января 1995 года, в вечернее время, он, как обычно, разносил еду раненым. В это время, проходя мимо помещения, где сидели украинцы, он увидел Билого Сашко, парня по имени Олег и несколько чеченцев. Их было примерно 6-7 человек. Сашко Билый вытирал свой нож об полотенце и рассказывал, что днем они подбили «РТС» (радиотрансляционная станция) на базе автомашины «Урал» и вытащили из кабины водителя (военнослужащего российской армии), у которого в кармане нашли письмо, где он писал матери о том, что приехал наводить конституционный порядок в Чеченской Республике. За это Сашко Билый лично перерезал ему горло ножом. Он обратил внимание, что полотенце, об которое Билый вытирал свой нож, было в крови. Кроме того, примерно в эти же дни, то есть после второго штурма, он видел, как украинцы – Сашко Билый, парень по имени Олег, и еще несколько украинцев приводили офицера – капитана. У него была татарская фамилия. Они завели его в свою комнату. В это время он (Баймухамедов М.Т.) брал из их помещения хлеб, чтобы раздать раненым. Они прочитали его фамилию из его документов и стали говорить: «Ты же мусульманин, почему ты воюешь против мусульман?» и тот им сказал, что в Аллаха не верит. После этого они выгнали его (Баймухамедова М.Т.) из помещения и закрыли за собой двери. За дверью он услышал душераздирающие крики. Он понял, что они его будут убивать. Больше этого офицера он не видел. Среди пленных военнослужащих многие говорили о том, что украинцы пытают и убивают пленных.

12 января 1995 года ему стало известно о том, что капитана Мычко Виктора, Ивана Оголихиных и Нину и еще несколько военнослужащих, освобождают. Об этом он узнал от самого Виктора Мычко. Он сказал, что какие-то журналисты договорились с Асланом Масхадовым об их освобождении. 13 января 1995 года в утреннее время он пошел забирать хлеб в здание (бывшее здание кафе), расположенное напротив Президентского дворца. Музычко Александр – это и есть Сашко Билый, которого он видел в президентском дворце в январе 1995 года. Корчинский и Ярош – это те украинцы, внешность которых он описал в протоколе допроса, которых он видел в Президентском дворце в январе 1995 года среди чеченских боевиков».

* * *
Свидетель подтвердил эти показания, сказал, что многое забыл после реабилитации, кроме того, сам старался все забыть. Адвокат Ицлаев подчеркнул, что показания на предварительном следствии он давал в апреле 2014 года, уже после прохождения реабилитации, и за год он все забыть не мог.

Адвокат Марина Дубровина заявила о существенных нарушениях уголовно-процессуального кодекса, в частности ч.3 ст. 281. Во-первых, ходатайство процессуального характера заявлено в присутствии присяжных, во-вторых, мнения защиты никто не спросил. Судья на это ответил, что оглашались только противоречия – хотя фактически показания были зачитаны полностью - и в этом случае он не должен спрашивать согласия защиты. По мнению защиты, противоречия оглашаются в случае смерти, неявки или тяжелой болезни потерпевшего, в данном случае ничего подобного нет, свидетель давал показания в суде.

* * *
После обеденного перерыва были опрошены потерпевшие Нина Сергеевна Тагунова, А.С. Сморшко и Людмила Ивановна Казарова, находившиеся в Саратовском областном суде.

Потерпевшая Н.С. Тагунова рассказала, что в июне 1994 года ее сын Сергей Петрович Тагунов, 1975 г.р., был призван в армию военкоматом Вольского района Саратовской области. Он погиб 1 января 1995 года в ходе боев в районе железнодорожного вокзала г. Грозный. В феврале 1995 года она выехала на поиски сына и нашла его обгоревшее тело в госпитале г. Ростов-на-Дону. Иск подавала против государства, но безрезультатно.

Потерпевшая А.С. Сморшко рассказала, что она одна воспитывала своего внука, Сергея Александровича Сморшко, 1976 г.р., так как он потерял родителей в раннем детстве. В июне 1994 года он был призван на действительную воинскую службу в Вооруженные Силы РФ Ровенским военкоматом Саратовской области. 29 декабря она получила письмо от внука, в котором он сообщал что находится в Чеченской Республике. От должностных лиц военкомата Ровенского района Саратовской области получила извещение о том, что Сергей погиб 1 января 1995 года. До этого по телевизору слышала, что 81-й штурмовой полк, в составе которого служил ее внук, погиб. Не понимает, кому она должна предъявлять гражданский иск о возмещении материального и морального вреда.

Потерпевшая Людмила Ивановна Казарова рассказала, что ее сын Сергей Анатольевич Казаров, 1975 г.р., был призван на воинскую службу в Вооруженные Силы РФ военным комиссариатом Энгельского района Саратовской области 29 декабря 1993 года. По ее словам, он был очень пунктуальным, они регулярно созванивались и, когда он второй раз пропустил время связи, она забеспокоилась. Л.И. Казарова поехала в Саратов и узнала, что ее сына отправили куда-то на границу с Ростовской областью, а в марте 1995 года ее вызвали в военкомат и сообщили, что Сергей пропал без вести. В течение года искала его, идентифицировать тело смогли только при помощи анализа ДНК. 27 марта останки сына привезли в город Энгельс, а 29 марта похоронили.

На следующем заседании, 17 декабря, адвокат Марина Дубровина вновь подняла вопрос о нарушениях, допущенных, по ее мнению, на прошлом заседании. Она отметила, что ходатайство процессуального характера заявлено в присутствии присяжных и нельзя принимать решение без учета позиции стороны защиты. Судья вновь ответил, что в данном случае суд был вправе принимать решения, не спрашивая мнения защиты, так как показания оглашались в связи с расхождениями.

Затем адвокат М. Дубровина заявила ходатайство об истребовании приговора основному свидетелю обвинения Александру Малофееву. Судья отложил этот вопрос, так как дело Малофеева находится еще на апелляционном рассмотрении, приговор еще не вступил в силу.

Следующее заседание назначено на 13 января 2016 года.