Член совета «Мемориала»: НКО-«иноагентам» грозит цензура деятельности

Закон о некоммерческих организациях, выполняющих функции «иностранных агентов», Госдума приняла летом 2012 года на фоне массовых акций протеста в Москве. Так власти стали называть НКО с иностранным финансированием, которые занимаются политической деятельностью. Правда, со временем толкование термина «политическая деятельность» расширилось до такой степени, что в этот разряд стали попадать ВИЧ-сервисные некоммерческие организации.

Законопроект, который правительство внесло в Госдуму на прошлой неделе, предполагает, что НКО-«иноагенты» должны заранее знакомить власти с программой своей работы и предупреждать о мероприятиях. Кроме того, документ запрещает таким НКО размещаться в жилых помещениях. Если законопроект будет одобрен, он коснется таких известных правозащитных организаций, как «Мемориал», фонд «Общественный вердикт» и ассоциации «Голос».

DW обсудила внесенный в Думу документ с членом совета правозащитного центра «Мемориал» Олегом Орловым.

DW: На сайте «Мемориала» законопроект назвали «вратами в ад безграничного произвола».

Олег Орлов: Любой закон — это только возможность для его применения, дальше наступает правоприменительная практика. Вот взять закон об «иностранных агентах». Наши суды применяют его как дубинку для уничтожения неугодных НПО, потому что в законе заложено неограниченно широкое понимание иностранного финансирования. Достаточно одному сотруднику организации получить деньги из иностранных источников, и сразу считается, что целая организация финансируется из-за рубежа.

— Что изменится в работе «Мемориала», если законопроект примут?

— Там формулировки такие резиновые, какие существуют во многих российских законах последних лет. Во-первых, мы будем должны заранее предоставлять информацию о том, какие мероприятия и программы мы намерены проводить. Но самое главное — Минюст сможет выносить мотивированное решение о запрете какой-то из заявленных нами программ.

Что такое мотивированное решение? Перечня оснований для запрета программ нет. По опыту можно предположить, что они будут толковать этот пункт закона так, как им удобно. С этого момента Минюст сможет запретить любой вид нашей деятельности. Будет он так действовать или нет — неизвестно, но возможность такая у него появляется. Образно говоря, вводится цензура. Мы предварительно подаем программу, и предварительно Минюст может что-нибудь запретить.

— Можно сказать, что и сейчас Минюст содержательно вмешивается в вашу работу?

— На данный момент прямого вмешательства нет. Но нам запрещены определенные виды деятельности. Хотя в 2014 году Конституционный суд постановил, что закон об НКО-«иноагентах» не предполагает никаких помех в выборе направлений деятельности и источников финансирования.

Тем не менее нам запрещено участвовать в общественных наблюдательных комиссиях в местах принудительного содержания, наблюдать за выборами и проводить антикоррупционные экспертизы нормативно-правовых актов. Кроме того, нас не вносят в реестр социально-ориентированных организаций, осуществляющих общественно значимые услуги населению. А это лишает нас возможности претендовать на деньги из российского бюджета.

— Ранее вы связывали гонения на правозащитные НКО в России с политическими событиями — Майданом в Украине, массовыми протестами 2011–2012 годов в РФ. Сейчас тоже есть связь с политикой, или просто каток катится?

— Да, каток катится. Гайки внутри страны закручиваются по мере ухудшения взаимоотношений России с внешним миром. Чем больше Россия в сознании наших руководителей становится осажденной крепостью, тем яростнее они начинают бороться с якобы пятой колонной внутри страны.

— Какие дела против «Мемориала» ведутся сейчас?

— Весь прошлый год у нас прошел под знаком новых штрафов. Силовики искали в интернете наши материалы и заявляли, что мы не поставили лейбл «иноагентов». Зачастую нам приписывались даже не нами размещенные публикации. В судах мы почти все проиграли. В этом году нового давления не было, но вот появился этот законопроект.

У всех этих законов есть так называемые латентные последствия. Они не прописаны в законе, но прямо из него следуют. Существуют негласные рекомендации чиновникам прекращать любое взаимодействие с НКО-«иноагентами». Если раньше чиновники сами приходили на наши семинары и оказывали нам содействие, то теперь они нам всячески мешают.

Или вот конкурс «Мемориала» по истории России для школьников. Мало было дикой прямой лжи со стороны СМИ. После этого чиновники из местных министерств образования, сотрудники ФСБ и центров по противодействию экстремизму приходили в школы и-де-факто запугивали учителей, учеников и родителей. Мол, «а вы знаете, что они иностранные агенты? Вы понимаете, что они действуют против России?».

— Вы учитесь с этим работать? Или приходится отказываться от программ?

— Если говорить про учеников, учителей и детей, то не всех так легко запугать. А когда ребенок или родитель может послать, условно говоря, ФСБ, то это хорошо. Это значит, что появляются новые граждане нашей страны, которые понимают смысл словосочетания «права человека». И в этих условиях можно продолжать работать, просто это будет труднее.