«Это самый распространенный способ расправы в России»
На фоне дела Голунова в Минводах готовятся вынести приговор политическому активисту за хранение марихуаны
На Северном Кавказе политиков, правозащитников и общественных деятелей судят по 228-й статье куда чаще, чем в других регионах России. Только недавно на свободу вышли глава чеченского отделения «Мемориала» Оюб Титиев и грозненский корреспондент «Кавказского узла» Желауди Гериев. Специальный корреспондент «Новой газеты» Илья Азар вернулся с Северного Кавказа с историями о еще двух громких делах, в которых наркотики соседствуют с политикой. По одному из них уже 25 июня должны вынести приговор — активиста из Минеральных Вод Михаила Савостина обвиняют в хранении марихуаны. Он утверждает, что наркотики ему подкинули, а причиной преследования считает свою оппозиционную деятельность.
5 апреля 2018 года Савостин со своим знакомым Андреем Фроленковым ехал в свой офис, чтобы разобраться с делами на бирже криптовалют, но на выезде из Минеральных Вод его машину остановила полиция. Дальнейшие события Савостин и обвинение описывают по-разному. Полицейские в протоколе написали, что Савостин, «открыв водительскую дверь, сбросил пакет под заднее левое колесо». В нем потом обнаружили 105,22 грамма марихуаны. После обыска в левом кармане джинсов Савостина нашли пакет с 11,69 граммами марихуаны, а еще один — в офисе. Позже на Савостина завели уголовное дело по части 2 статьи 228 УК («Хранение наркотиков в крупном размере») и арестовали. Оппозиционер утверждает, что его задержали несколько людей в черной одежде, которые завели его в микроавтобус, связали руки за спиной и «проводили манипуляции в районе его карманов».
Адвокат Савостина Виталий Зубенко
Как рассказывает Михаил и как подтверждено одним из свидетелей, сотрудником полиции Маратом Коковым, который нынче сам под стражей, задержание проводила не следственно-оперативная группа, а некие людьми в черных одеждах и масках, которые подъехали к автомобилю сразу после его остановки экипажем ДПС. Работали, по существу, две оперативные группы — оперативники ЦПЭ (Центр по противодействию экстремизму), которые были инициаторами [операции] и сопровождающие их оперативники местного наркоконтроля. Савостин находился в автобусе на протяжении 15–20 минут.
В это время у него в районе кармана проводили какие-то манипуляции, что-то вытаскивали, что-то затаскивали. Только когда подъехала оперативная группа, его вывели к автомобилю, где в кармане обнаружили один пакет с наркотиками, а под колесами — еще один пакет на 100 граммов с лишним.
Осмотр местности фактически не проводился, его личный обыск был никак не оформлен. Почему я обращаю на это внимание? Согласно первоначальным материалам уголовного дела, разработка проводилась как в отношении Савостина, так и в отношении Фроленкова, который чудесным образом сразу стал свидетелем, а в отношении Михаила было возбуждено уголовное дело.
Они ехали на автомобиле вдвоем, но обвинение сразу делает радикальный вывод, что именно Савостин является виновным, что это он «сбросил пакет на землю». Это нас сразу насторожило.
Фроленкова, кстати, сначала даже не заявили как свидетеля на процесс, но потом все-таки допросили. Он сказал, что его вытащили из машины, положили лицом в пол, и он фактически ничего не видел.
Когда Савостина доставили в отдел полиции и стали брать объяснения, он на протяжении почти суток оставался без связи и не мог ни сообщить о задержании, ни пригласить адвоката. Первые часы сопровождались сплошным произволом: обыск в его офисе, где он занимался торгами криптовалютой, прошел без него и его жены, которая является собственником помещения. Пока адвокат по назначению следующим утром не сообщил родственникам, это вообще выглядело как похищение.
При задержании руки Савостину связали сзади пластиковой проволокой, и только следственно-оперативная группа проволоку размотала.
Как раз Коков, подтвердивший, что на месте работали силовики вроде ОМОНа, и развязывал руки, чтобы надеть наручники. До этого там какие-то манипуляции проводили, и мы думаем, что именно тогда ему каким-то образом поместили частицы вещества на руки, после чего смыв дал результат, что у него на руках была марихуана. Возможно, это было сделано в автобусе, потому что там было темно, суматоха, и Савостин лежал в проеме между рядами кресел.
Михаил Савостин. Facebook.com
Отпечатков пальцев Михаила (да и кого-либо другого) на всех трех пакетах не нашли — на том, что лежал под колесом автомобиля, на том, что в кармане, и на том, что найден был в офисе в его куртке. Это является прямым доказательством, что он никогда не прикасался к этим пакетам. Гособвинение этот факт никак не объясняет — в прениях речь прокурора была предельно куцей, он лишь сказал, что доказательства указывают на наличие вины.
Наркотиков в крови у Савостина не обнаружено. В первые часы он отказался от проведения экспертизы, так как рядом не было адвоката. Я через сутки зашел в процесс, мы провели экспертизу, а марихуана держится до 7–10 дней, как известно. Но это все же косвенное доказательство, ведь человек, не употребляющий наркотики, необязательно не должен их хранить.
***
Савостин — однозначно самый известный несистемный оппозиционер в Минеральных Водах. Он член политсовета Ассамблеи народов Кавказа и председатель ставропольского регионального отделения независимого профсоюза «Солидарность». Савостин регулярно устраивал митинги против коррупции, голодал за отставку как местных чиновников, так и Путина. Он баллотировался на пост мэра Железноводска, пытался избраться в краевую думу. В январе 2015 года съездил на Украину и даже дал в пресс-центре «Майдан» пресс-конференцию под названием «Гражданское общество: контрасты с «русским миром». Принимал участие в выборах в Координационный совет оппозиции в 2012 году, был регулярным участником форума российской оппозиции «Свободная Россия» в Литве. Туда же он должен был выехать в начале июня, но вместо Вильнюса оказался в СИЗО.
Супруга Михаила Савостина Вероника и его соратник, правозащитник Алексей Курсиш
— Как вы с Михаилом познакомились? Как он вообще пришел к такой бурной оппозиционной деятельности в таком тихом месте, как Минеральные Воды?
Вероника Савостина: Миша является предпринимателем уже много лет. Мы вместе открывали кровельный бизнес (магазин «Мастер кровли» — прим. «Новой»), и где-то в 2008 году он с товарищами организовал общественную организацию «Народное вече Минеральных Вод». Они как-то пытались навести порядок в городе, обращали внимание на моменты, которые всех здесь не устраивали. Многим людям помогали, детским домам, инвалидам. За свои деньги организовывали компьютерные курсы для пенсионеров — те до сих пор занимаются и очень благодарны, о чем говорили на суде. Когда Миша узнал, что произошло в Крымске, собрал товарищей, и они волонтерами поехали, убирали территорию, раздавали помощь людям лично в руки.
Вероника Савостина. Фото: Илья Азар/«Новая газета»
Алексей Курсиш: Я председатель межрегиональной общественной организации «Антикоррупционный центр», возглавлял около трех лет региональное отделение партии «РПР-Парнас». Вместе с Михаилом мы организовали профсоюз предпринимателей «Солидарность». Это вообще была его идея, но я ее подхватил как опытный человек. Михаила я знаю 7–8 лет, мы работали на одной волне. В основном на волне протестных настроений — против нарушения Конституции, против коррупции в силовых структурах и чиновников. Коррупцией в Минеральных Водах пронизано буквально все.
Михаил — человек с крайне обостренным чувством справедливости и непростой судьбой, которые и заставили его вступить в протестное движение. Он организовывал много митингов по Минеральным Водам в знак протеста против действий властей.
Здесь все завязано на местных олигархах, и, чтобы другим неугодно было, лидеров протестного движения, организаторов митингов в 2012–2014 годах хотели стреножить разными способами.
***
На Савостина начали давить, пытались заставить его вести себя поспокойнее. В мае 2011 года он начал в офисе бессрочную голодовку с требованием уволить мэра Минвод Константина Гамаюнова и главу муниципального района Михаила Чукавина за подтасовки на выборах. Его задержали и арестовали на 15 суток за хулиганство. В августе 2012 года Савостин снова попытался провести голодовку, требуя отставки не только местных чиновников, но и Путина. На этот раз его похитили и вывезли в соседний регион.
— С 2012 года началось планомерное давление на Савостина. Как оно проходило?
Вероника: Тут был тотальный беспредел, больше 40 человек под видеокамеру в городской больнице убили Анатолия Ларионова (). Мы с ним в школе в параллельных классах учились. Миша не призывал никого к митингам, люди самоорганизовались, но его привлекли как организатора и арестовали на двое суток.
Еще он устроил здесь голодовку. Потом тут якобы рядом нашли бомбу времен Великой Отечественной войны, то есть делали все, чтобы перекрыть дороги, не допустить журналистов, чтобы эта история не освещалась. Потом Миша и [его соратник, националист] Дмитрий Чернов исчезли с места проведения голодовки. Они были вывезены в неизвестном направлении. Их не били, но беседовали, пытались запугать.
Курсиш: Акция устрашения. Говорили, чтобы заканчивал бузить и не мешал работать местным властям.
Вероника: Много было угроз. Вымышленные люди писали в прокуратуру жалобы, которые не нашли подтверждения. Мишу вызывали, оказывали давление. С кем-то из администрации был разговор, его предупреждали, что если он не прекратит свою протестную активность, то будет плохо, ему будут препятствовать во всем. В итоге он был вынужден закрыть магазин «Мастер кровли», потому что это у нас завязано на взаимоотношениях с администрацией. А как без этого?
Когда ему потребовалась операция (у него проблема с почками врожденная), ему все врачи отказывали. Тянули время до новогодних праздников, когда операции не назначают. Миша даже становился с пикетом. Потом друг его экстренно отвез в Ставрополь, где его и прооперировали. Но уже после ареста мы добились обследования, врачи настаивали на госпитализации, но Мишу снова увезли в СИЗО. Его здоровье вызывает большие опасения, учитывая адские условия, в которых он там находится.
***
Закрыв магазин, Савостин улетел в Москву и жил там больше года. Местные начальники поменялись, и, решив, что ситуация немного стабилизировалась, оппозиционер вернулся домой. Казалось, что проблемы Савостина остались позади, угрозы вроде бы прекратились. «Наверное, это было затишье перед бурей», — говорит его жена Вероника.
Курсиш: У меня объяснение такое: здесь все-таки транспортный узел, и силовики на особом счету, поэтому они творили и творят то, что хотят. Был один начальник полиции Попов — просто бандит в полковничьих погонах, творил чудеса жуткие. Михаила назначили дежурным козлом отпущения, мальчиком для битья. За ним, по сути, установили слежку по его высказываниям в соцсетях и пытались завести по ним уголовное дело. Я сам выезжал в краевое управление по борьбе с экстремизмом и с тем, кто вел проверку его деятельности в соцсетях, откровенно поговорил. Дело закрыли.
Но я знаю, что в ноябре-декабре 2017 года была спущена разнарядка организовать преследование нескольких оппозиционеров. Определили список в 10 человек, через которых будут устрашать весь мир. Под надуманными предлогами, естественно. Я разговаривал с Касьяновым накануне форума «Свободная Россия», куда Савостин должен был поехать, и он подтвердил, что и у него есть информация о такой разнарядке. А через 2–3 дня после этого Михаила задержали.
Алексей Курсиш. Фото: Илья Азар/«Новая газета»
— То есть это не местный «заказ»?
Курсиш: По многим причинам я считаю, что нет. Руководил ведь задержанием не отдел наркоконтроля, а именно «эшники», значит, команда отдавалась сверху. Один из «эшников» в суде сказал, что им дали команду из федерального центра. То есть сам проговорился в присутствии свидетелей и адвокатов. Он ведь активно стал интересоваться социальными вещами в целом по стране. Проблемы-то схожие везде. И просто все сложилось: местная власть поддержала федеральный центр, а аппарат опричнины у нас огромный, разветвленный.
***
Во время судебного процесса Савостин ненадолго объявил сухую голодовку, а его адвокат рассказывает о многочисленных нарушениях. В деле не оказалось фото или видео задержания Савостина, ему отказали в полиграфе, свидетели отказывались от показаний в зале суда.
Зубенко: У нас, например, вызывают сомнения приглашенные понятые. Один из понятых, Михаил Селютин, был заявлен как свидетель, но так и не был допрошен в суде.
Мы узнали, что он проходил подсудимым, в том числе по делам о наркотиках. Как он вообще стал понятым? Невиданное дело — прокуратура отказалась от его допроса, ну и суд отказал нам в его вызове.
Дело вообще рассматривалось долго, потому что намеренно свидетелей вызывали дозированно, один-два человека на заседании. Каждого из свидетелей готовили, исходя из того, что мы пытались узнать до этого, что спрашивали. Следующий свидетель приходил подготовленным, но они все равно сыпались. Возникла масса противоречий, всплывали всякие факты и обстоятельства. Видимо, они боялись, что Селютин скажет что-то не то или что мы расскажем, что он может быть связан с правоохранительными органами.
Второй понятой — житель Железноводска. Мы стали спрашивать, как он ночью оказался понятым, а он сказал, что приехал прогуляться, прогуливался вдоль федеральной трассы, когда к нему подъехали полицейские, и до следующего полудня он находился в распоряжении полицейских, а не поехал домой. Явно история выдумана — нормальный человек не будет так себя вести.
Интересная история и со свидетелем Андреем Диденко, который на предварительном следствии дал показания под давлением. На суде он дезавуировал свои показания, что они якобы с Савостиным неоднократно употребляли марихуану. Диденко рассказал, что никогда не употреблял наркотики, что его запугали, что он будет сбытчиком по этому делу и сядет.
Была масса нарушений, нам многократно отказывали в удовлетворении наших ходатайств. Так, Савостин с первых дней попросил провести полиграф в отношении него и задерживавших его оперативников. Нам отказали.
Оперативники утверждали, что они проводили фото- и видеосъемку, что было записано в акте наблюдения. Но позже выяснилось, что никаких фотографий вообще нет, так как оперативник сказал, что проводил фотографирование с помощью личного видеорегистратора, но потом он неожиданно сломался. При этом следователь, не видя в документах никаких фотографий, не позаботился о том, чтобы добыть видео или фото, а такая возможность была. Аппарат видеослежения стоял на автомобиле ДПС, и он был исправен. Полицейские сдали его в конце смены — некоторые оперативники указывали, что Савостина обыскивали именно на капоте этого автомобиля, поэтому там все было бы видно. Но этот видеоноситель утерян, потому что следователь ничего не запросил.
***
В декабре 2018 года суд арестовал двух оперативников антинаркотического отдела МВД в Минводах. Их подозревают в вымогательстве взятки и фальсификации доказательств. «Они попали под следствие, так как пытались стребовать взятку и сфальсифицировать другое уголовное дело по 228-й статье», — говорит Курсиш.
— Михаил имел какое-то отношение к наркотикам?
Курсиш: Нет, конечно. Абсолютно. Это несовместимо с тем, чем он занимался почти 10 лет. И то, как он этим занимался. Он горел на этой общественной работе. Он чувствовал, что это его, ему нравилось этим заниматься, как Немцову. Я того хорошо знал, он этой политикой дышал. Вот и Михаил такой же.
Михаил Савостин. Facebook.com
Вероника: Ему все это безумно интересно, он ночами сидел в офисе, куда и направлялся, когда его задержали. Он завел криптовалюту, чтобы запустить ее в процесс поддержки общественной деятельности. Его целью было изменить этот депрессивный мир для своего ребенка и других детей этого поколения, чтобы у них появились реальные перспективы. Он вообще много направлений рассматривал, они с товарищем закупали лук и продавали. Их разговоры о закупке муки, кстати, приобщили в дело, настаивая, что под мукой подразумевался наркотик. Его партнер потом мне звонил, когда Мишу уже посадили в СИЗО, спрашивал контакты, потому что уже все было оговорено. Он ее все-таки повез.
— Подбрасывание наркотиков известным людям вообще популярная на Кавказе тема.
Курсиш: За последние пять лет более 500 сотрудников полиции осуждены за подброс наркотиков. И это же вершина айсберга. А у нас на Кавказе сколько? Вот, например, дело Кутаева Руслана, нашего товарища. Там же доказательств никаких не было — просто посадили в машину, сутки в подвале администрации Кадырова мутузили, угрожали жизни его пятерых детей и супруги, поэтому он согласился подписать все, что они хотят, и получил 4,5 года.
Это давняя испытанная метода. Потом были Гериев, Титиев. Они почувствовали безнаказанность, увидели, что сопротивления со стороны общества нет. И пошло-поехало. И, опять же, это соединено с бизнесом: из оперативников наркоконтроля, участвовавших в операции под руководством «эшников», пятеро посажены. Нарвались на юриста, сначала выставили ему 300 000 рублей за закрытие дела, потом согласились на 150 000 тысяч, но родственником юриста оказался подполковник ФСБ. А так на потоке же было: подбросили — накатили — получили откупные — сняли дело. Ничего личного.
— Много у Савостина здесь сторонников?
Курсиш: Больше сотни будет, он становится все более известной личностью. Если буза начнется, то такие, как Михаил, придут к власти. Это человек с ясным современным умом и обостренным чувством социальной справедливости. Он подписывался практически под всеми протестными документами — по экологии, коррупции, выборам.
Михаил Савостин. Facebook.com
— Но поднять народную волну протеста в его поддержку не получилось?
Вероника: У нас бы здесь народ вышел, все, кто меня встречает, спрашивают: ну что там? Многие знают, многие понимают, переживают, волнуются, огорчаются.
Люди бы, естественно, вышли, высказались бы, но они запуганы. Очень легко у нас подбросить наркотики или оружие. Пока человек будет доказывать свою невиновность, он будет сидеть, и не факт, что докажет.
Курсиш: Когда это все произошло, очень быстро был организован комитет поддержки политзаключенного Михаила Савостина. Я позвонил Людмиле Михайловне Алексеевой, которая согласилась стать председателем комитета вместе с сопредседателями Касьяновым и Гудковым. Туда также вошло человек 20 известных, медийных лиц. И форум «Свободная Россия», кстати, тоже посчитал его политзаключенным. Как и «Мемориал».
— А вы вообще поддерживали политическую деятельность мужа или отговаривали?
Вероника: Наведение порядка или пресечение какого-то произвола, против загрязнения природы или незаконной распродажи земель, — это я, естественно, одобряю. Но чтобы это не выходило за рамки закона. Я против активности ради активности. Миша не такой. А активная гражданская позиция — это обязанность человека, еще Данте об этом говорил.
Речь Михаила Савостина на суде в Минводах (отрывок)
Перед вами сейчас выступает тот, кого в справедливом государстве давно признали бы невиновным и отпустили с почестями и компенсацией, но, к глубокому сожалению, мы живем в тоталитарном государстве и на справедливость нам надеяться не приходится. Презумпция невиновности здесь давно уже не действует. В прокуратуре над этим просто смеются. 178 лет назад в книге о России маркиз де Кюстин писал, что в России разговор равен заговору, мысль равна бунту, единственный дозволенный шум — это крики восхищения, а лгать в этой стране означает охранять государство. К сожалению, за 180 лет в России так ничего и не поменялось.
Как в прошлом, так и сейчас людей судят за инакомыслие. Одним подкидывают оружие, другим — наркотики, третьим шьют экстремизм. В борьбе за удержание власти чиновники используют любые механизмы воздействия на граждан — запугивают, шантажируют и оскорбляют. Происходит весь этот беспредел не только по отношению к таким, как я. Больше года мне приходится находиться в тюрьме, и я общаюсь с сотнями заключенных, которые томятся в тюремных застенках по сфабрикованным уголовным делам. Под различными предлогами людей заставляют признаться в том, что они не совершали, а выбив шантажом признание, приговаривают к большим срокам. Таких примеров уйма.
Доказать свою невиновность невозможно. Полиция края рапортует о росте раскрываемости преступлений, но по факту более 70 % находятся в неволе по сфабрикованным делам. Суды и прокуратура, работающие на наши налоги, не изучают доказательства, ориентируясь только на то, что написали следователи и оперативники, использующие в качестве доказательств, как правило, показания наркозависимых понятых. Закон в стране не работает, оправдательных приговоров практически нет. Все это вы можете видеть как на моем примере, так и на сотнях других.
Данное уголовное дело появилось именно из-за моих взглядов, которые я неоднократно высказывал вслух. Вот часть из них. Я считаю, что долг каждого гражданина — участвовать в политической жизни страны и охранять демократические принципы, а также, если кто-либо из чиновников нарушает наши права, мы вправе этого чиновника уволить.
Нам рассказывают, что мы живем в демократическом государстве, но по факту — в тоталитарном. Нам давно запретили свободу слова и свободу собраний. Несменяемость власти, коррупция, ложь, фальсификации на выборах, грабеж бюджета — это все, что мы видим долгие годы. Я не хочу так жить. Мне не нужен глава-коррупционер, которого прокуратура третий раз снять не может, депутат, вбрасывающий бюллетени на выборах и голосующий так, как ему прикажут. Меня не устраивают разбитые улицы наших городов, хищение денег, нищета народа.
Обо всем этом я говорил как вслух на митингах, так и в соцсетях. Так как с помощью систематических угроз меня не смогли заставить замолчать, то решили банально подкинуть наркотики. Это самый распространенный способ расправы в России.
***
25 июня Савостину должны вынести приговор, на прениях 14 июня прокурор попросил для оппозиционера 4 года лишения свободы.
Адвокат Зубенко: Я считаю, что есть все основания признавать Михаила Савостина невиновным. Обвинение очень и очень сырое. Все было сделано топорно. Они надеялись, что Савостин не будет защищаться, наверное, надеялись, что они его подавят морально.
В ходе следствия были провокации, угрозы, что если он не согласится, то ему повесят сбыт наркотиков, и он сядет вообще на 20 лет.
Но он, к счастью, устоял, дело пришло в суд, и в нем мы разрушили обвинение. При непризнании вины прокурор затребовал для Савостина 4 года при минимальном сроке в 3 года. Это говорит о том, что обвинение крайне не уверено в том, что Савостин виновен. Во всяком случае, они не уверены в том, что есть неопровержимые доказательства, которые не рухнут в кассации или Верховном суде. Они боятся.
Со стороны судьи были потуги помочь свидетелям и подыграть обвинению, но мы это пресекали, и она давала хотя бы допрашивать по часу-полтора. Наверное, она боялась нарваться на отводы и жалобы в квалификационную коллегию, понимала, что мы приезжие адвокаты и не будем мириться, если нам не дадут работать нормально. Посмотрим на результат, уже очень скоро.
— Думаете, есть шанс, что Михаила отпустят?
Курсиш: Я, как верующий человек, молюсь. Надеюсь на чудо. Может поступить команда. Но вообще я считаю, что дадут реальный срок, но тот, который он уже отбыл в СИЗО. Плюс еще два-три месяца. И выпустят. Вот это мое экспертное мнение. Я еще год назад всем сказал об этом. И ход судебного процесса это все подтверждает. Даже под домашний арест не отпустили, хотя у него все для этого есть, — и хроническая болезнь, и характеристики от 10 общественных организаций. Это все говорит о том, что решение по нему принято. Не судьей, а в тихом, уютном кабинете.
Вероника: Шанс есть всегда. Но по движению дела в суде я вижу, что надежд на оправдание нет.
— Дело Савостина схоже с другими делами с подбросом наркотиков на Северном Кавказе. Совокупность обстоятельств делает, с одной стороны, крайне неправдоподобной версию следствия, а с другой стороны, мы не можем не учитывать, что человек, который достаточно долго занимался оппозиционной активностью в Минводах, с очень малой вероятностью был таким идиотом, чтобы возить с собой наркотики. Это не исчерпывающий аргумент, но он заставляет пристально приглядываться к такого рода делам.
Изучив дело, мы пришли к выводу, что материальных доказательств вины Савостина нет, а политический мотив совершенно очевиден. Давление на него было и до того, его бизнес был прекращен, он участвовал в форумах «Свободной России», что и в России в целом воспринимается как проявление оголтелой оппозиционности, а уж в Ставропольском крае и подавно.
На Северном Кавказе подбросить наркотики — это распространенная практика, и нет никаких оснований верить следствию в этом случае на слово.
Все это заставило нас посчитать Савостина политзаключенным.
Наша власть — черный ящик, и такие истории, как с Голуновым, скорее происходят по политической команде, чем в судьях просыпается правосознание. Ну а в судьях Ставропольского края оно проснется чуть ли в последнюю очередь. Должна быть команда, но дело Савостина не имеет, к сожалению, слишком большого резонанса. К тому же оно является политическим по своей природе — в отличие от дела Голунова или Рудникова.
Поэтому боюсь, что особых оснований ожидать, что квазиоттепель коснется и Савостина, нет. Но всегда хочется надеяться на лучшее.
Илья Азар
