Светлана Ганнушкина

Я хочу оттолкнуться от последней фразы, которая была сказана Олегом Орловым, — мы не должны приспосабливать законодательство к нашему плохому, политически ангажированному суду, а должны бороться за то, чтобы суд этот был иным. И то, что сказал Виталий <Пономарев> о том, что суд все равно такой... раз он все равно такой, то он и без всякой 282-й статьи найдет и за что человека посадить, если это нужно, и обвинение сфальсифицировать. Для этого вообще не нужно никакого кодекса, в том числе и уголовного, если суд решает это не в соответствии с законом. Для меня этот вопрос сложный. Я согласна с предыдущим выступающим, что списки экстремистской литературы должны быть, во всяком случае, хорошо выверены. Но, самое главное, мне бы хотелось сказать, что, конечно, слово — это дело, что словом можно привести к насилию, и что словом можно убить, и что словом можно возбудить других людей к убийству. И мы не можем отказаться от того, что слово может быть интерпретировано. Для этого есть суд, и есть судьи, и есть право, а не некоторая алгоритмическая система, которая позволяла бы любому человеку вложить некоторую информацию в компьютер и сказать, кто прав, а кто должен быть наказан. Это без человека невозможно, и человек не может это делать не оценивая ситуацию, в которой он находится.

Я приведу очень маленький пример, пример мирного высказывания. Ситуация: семья, в семье есть девушка, которая заводит себе друга, и этот друг не нравится членам семьи. Отец приглашает сына и говорит сыну: «Ты знаешь, что надо делать». Что это за фраза? Как она интерпретируется? Может ли простая фраза быть призывом к насилию или нет? Ну казалось бы, нет. Вот если это происходит в моей семье, я приглашаю своего сына, говорю ему: «Ты знаешь, что надо делать», - то, скорее всего, это означает, что сестра приведет своего молодого человека, это ее выбор, и будь добр быть вежливым. Но в другой ситуации это значит совершенно не то. Это значит: "Твоя сестра нарушила законы, ты должен пойти и убить ее". И это происходит, это реальность. И без интерпретации сказанного, без оценки обстановки, без оценки той среды, из которой происходит говорящий, решить этот вопрос невозможно.

Мы не можем свести к системе алгоритмов правовую систему. Это так, мы знаем, как это происходит. Если говорит отец сыну, то это призыв к убийству, и это реальный пример. А если это говорит духовный лидер, когда вокруг стоит множество людей, то это призыв к массовому убийству.

А что касается Библии, то давайте лучше ориентироваться на «Возлюби ближнего своего как самого себя», это тоже Ветхий Завет. Ну, мне приятней как-то на это ориентироваться. Библия, конечно, книга противоречивая и дает огромную возможность для раздумий. И в этом ее основное достоинство, потому что в ней есть колоссальная глубина. И Европейская конвенция, я не буду цитировать другие статьи, ограничивает то, что вы сказали в первом случае.