Наталия Холмогорова

Дмитрий сказал уже много из того, что хотелось сказать и мне. Я постараюсь углубиться, скажем так, в юридическую часть дела. Прежде всего, год назад на этом самом месте я говорила уже, что 282-ю статью нужно отменить, моя позиция здесь совершенно бескомпромиссна. То же самое я повторю и сейчас, потому что за год ничего не изменилось. Почему эту статью нужно отменить? Понять это очень легко. Достаточно ее прочесть.

Начнем с того, что это, кажется, единственная статья в Уголовном Кодексе, из текста которой совершенно непонятно, что же она запрещает делать и за что наказывает. Это уникальный случай. Любая статья в Уголовном Кодексе, в специальной его части, начинается с описания преступного деяния. Деяние называется, и объясняется, что это такое. Например, кража – то есть тайное похищение чужого имущества, или грабеж — то есть открытое похищение чужого имущества. И все сразу понимают, чего делать не надо. В 282-й статье преступное деяние формулируется так: «Действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства». Действия какие? Загадка. Из правоприменения мы знаем, что под этим понимаются почти исключительно словесные действия — высказывания, публикации, в лучшем случае, распространение видеороликов. Но из самого закона это никак не следует. Из закона непонятно, например, почему нельзя карать за какую-нибудь там разжигательную усмешку, за какое-нибудь обидное подмигивание. Все это возможно. С другой стороны, многое другое непонятно.

Приведу пример из жизни. Все вы, наверное, помните этот случай. Едет по Москве дагестанская свадьба. Кортеж едет по центральным улицам, от избытка чувств гости стреляют в воздух. Это действие, как вы считаете, возбудило ненависть и рознь у тех, кто его видел или о нем слышал, по отношению к уроженцам Дагестана? Судя по реакции общества, возбудило, и очень сильно. А почему же этих стреляющих гостей по 282-й не привлекли? Не привлекли, и не привлекут, потому что нет такой практики.

Читаем дальше: «Действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды». То есть единственный признак этих загадочных действий, о котором можно говорить с уверенностью, – это то, что человек, их совершивший, хотел возбудить ненависть или вражду. Скажите, а как мы можем говорить об этом с уверенностью? Что, среди нас есть телепаты? Или у нас есть прибор миелофон? Намерения человека — это самый субъективный и самый трудноустанавливаемый элемент преступления. Невозможно с точностью определить, чего человек хотел. Можно об этом догадываться, можно предполагать по каким-то косвенным признакам, но точно это определить невозможно. Мы не можем это воспринять, увидеть и услышать, в отличие от его действий. Как правило, о намерениях судят по результатам. Допустим, убийца достал пистолет, выстрелил, увидел, что жертва упала, обрадовался - значит, он хотел убить. А здесь как определить? Ведь в этой статье о результатах, о последствиях этого возбуждения ненависти ничего не говорится. Ни в самом законе, ни в правоприменении нет никаких упоминаний, никаких указаний на то, что какие-то последствия имеют значение. Вот некто совершал действия, направленные на возбуждение ненависти. Удалось ли ему возбудить ненависть хоть в ком-то? Если удалось, то как он сам на это отреагировал: обрадовался или огорчился? Мог ли он вообще возбудить ненависть? Есть ведь такое понятие, как попытка преступления заведомо негодными средствами. Все эти вопросы законодатель не ставит, и мы знаем, что, к сожалению, не ставят их ни следователи, ни судьи.

И последнее, что необходимо добавить. Это то, о чем уже сказал Дмитрий, — замечательная формулировка «социальные группы». О том, что такое пол, раса, национальность, отношение к религии все-таки существует какой-то консенсус, это можно понять. Что такое социальная группа, понять невозможно. И все мы знаем, что к социальным группам уже относили разные суды в разное время сотрудников полиции, сотрудников ФСБ, высших лиц государства, членов партии «Единая Россия», чиновников, - кого только не относили.

В заключение хотелось бы добавить, что, вообще говоря, безумие считать, что можно возбудить такие сильные чувства, как ненависть или вражда к каким-то группам населения, одними только словами. Вот, допустим, я сейчас встану и начну произносить разжигательную речь. Я скажу: «Друзья, восстанемте все против папуасов! Папуасы, эти грязные людоеды! Идемте все бить папуасов!». Что, кто-нибудь из вас ощутит ненависть и рознь? Вот именно, ненависть и рознь ощущаем к тем, кто уже близко находится, с кем есть какие-то отношения, к кому существуют какие-то объективные претензии. Сама возможность возбудить ненависть и рознь указывает на какие-то проблемы, существующие в межнациональных отношениях, в социальных отношениях. И не замалчивать надо эти проблемы, и не карать тех, кто пытается о них говорить. Подавляющее большинство людей, осуждаемых по 282-й статье, именно пытается говорить об этих проблемах. Может быть, жестко. Как умеют.

Кратко скажу о том, что я считаю нужным сделать. Итак, 282-ю статью я считаю нужным отменить совсем. Я считаю, что уголовные нормы, карающие за слова, вообще в законодательстве недопустимы, за исключением ситуации, когда высказывания являются частью какого-то другого преступления.

В принципе, для этого не нужны отдельные статьи. Такие ситуации описаны в классическом уголовном кодексе. Существует понятие подстрекательства к преступлению, в том числе словесного, существует понятие пособничества преступлению, в том числе советами и указаниями. Все это описано, все это известно как классифицируется. Существует также понятие отягчающих мотивов, и среди них есть расовая, национальная и религиозная ненависть, для этого не нужны какие-то особые статьи. Кстати, Александр Верховский упоминал, и это правда, что часто 282-я статья используется очень странным образом. Она используется при оценке насильственных преступлений в качестве квалифицирующего признака. То есть вместо того, чтобы просто сказать, что преступление было совершено по мотивам национальной ненависти, преступнику, помимо того, что он совершил, приписывают еще 282-ю статью. Но это просто нелепость какая-то.

Итак, с уголовными преступлениями необходимо разбираться на основе уже существующего Уголовного Кодекса. Дополняющее его антиэкстремистское законодательство здесь не нужно, а что касается оскорбления и унижения достоинства, то здесь я согласна с Александром — это должно отойти в гражданско-правовую сферу. Оскорбленные должны иметь возможность подать иск, получить публичные извинения, получить, возможно, какой-то большой штраф, но это все-таки дело между гражданами, в этом не должно разбираться государство.

Что касается призывов к насилию, вообще призывов к противоправным действиям, на мой взгляд, они должны быть запрещены, ведь это совершенно нормально, что государство охраняет себя, охраняет свои законы, но этот запрет должен быть административным, а не уголовным. Несправедливо наказывать человека просто за то, что он не признает какие-то существующие законы и считает их неправильными. Наказывать можно только за уже совершенное преступление. Таким образом, справедливо будет, если такие призывы будут подвергаться административному запрету, если люди, их высказывающие, будут подвергаться административным наказаниям, но не уголовному преследованию и, разумеется, не лишению свободы.