Наталья Эстемирова. 9 дней

В этот день в Москве мемориальцы, их друзья и коллеги из других общественных организаций и еще несколько десятков неравнодушных человек провели пикет в Новопушкинском сквере. Участники держали портреты жертв недавних политических убийств – Анны Политковской, Станислава Маркелова, Анастасии Бабуровой, Натальи Эстемировой и плакаты с надписями: «Мы помним Наталью Эстемирову», «Убита правозащитница Наталья Эстемирова. Погиб еще один праведник», «Наталья Эстемирова служила обществу. Убита силовиками», «Почерк власти: Смерть!», «Война на Кавказе - преступление против человечности», «Их убили за Правду», «Власть убивает людей, объявляя их террористами без суда. Требуем отмены варварского закона 14.1», «Руки прочь от Олега Орлова».

В семь часов вечера, когда полуторачасовой пикет уже закончился и большая часть участников покинула сквер, из милицейского автобуса вышли люди в форме, которые схватили сотрудника «Мемориала» Виктора Сокирко и потащили в автобус. Несколько участников пикета попытались им помешать, женщины повисли на руках милиционеров, затем люди с плакатами преградили автобусу дорогу, но оперативники их растолкали. Майор милиции объяснил, что Сокирко задержан как организатор пикета за нарушение числа участников: в заявке было указано 30 человек, милиция же насчитала 80 присутствовавших.

Виктор Сокирко был доставлен в отделение милиции и отпущен около 21 ч., после того как на него был составлен протокол об административном нарушении.

В 19-30 в конференц-зале общества «Мемориал» начался вечер памяти Натальи Эстемировой. После минуты молчания, которую объявил председатель правления Международного «Мемориала» Арсений Рогинский, были показаны три видеосюжета: фильм с фрагментами интервью Эстемировой, подготовленный «Amnesty International», запись ее выступления на вечере памяти Станислава Маркелова и съемка прощания с телом в Грозном 16 июля.

«Перед правозащитниками в России и в Чечне по-прежнему стоит проблема безопасности, – говорила с экрана Наталья Эстемирова. – Потому что если человек – настоящий правозащитник, то он постоянно нарушает те ненаписанные законы, которые создает Российское государство».

«Бросается в глаза страшная сцепка: Наташа Эстемирова – лауреат премии Анны Политковской; Наташа Эстемирова выступает на вечере памяти Стаса Маркелова; и вот сейчас ее друзья и коллеги – наверно, они сильнее всего переживают эту потерю, – собрались отдать долг памяти самой Наташе», – открыл круг выступающих Арсений Рогинский.

Светлана Ганнушкина: «У меня перед глазами стоит картина: морг, Наташино тело с двумя маленькими входными отверстиями от пуль и окровавленная голова – ее прекрасные каштановые волосы – со следами контрольного выстрела в голову…

Наташу знали все. К ней приходили люди. Накануне той среды, во вторник, мы с ней работали, и ей постоянно звонил телефон. И она знала, с кем говорит, и знала, что дальше делать – по каждому случаю, которым она занималась. В этот день мы были с ней у прокурора, потом в следственном управлении следственного комитета, потом у заместителя министра внутренних дел – с одними и теми же делами. Мы призывали их к тому, чтобы они выполняли свой долг, чтобы они брали у нас информацию и проводили расследования. Но их готовность выполнять свой долг была явно ограничена страхом и невозможностью что-либо сделать. Иногда это прорывалось явно, иногда они старались пригасить это впечатление. Было ясно, что атмосфера там такова, что работать уже никто не может – ни мы, ни они.

Что говорить о том, в каком состоянии сейчас находится чеченское общество? Если девушка, которая видела, как похищают Наташу, знала, кто это такая (она была ее соседкой), никому об этом не сказала. Почему она не пришла в "Мемориал"? Во второй половине дня, когда коллеги стали Наташу искать, она почти случайно столкнулась с Катей Сокирянской и рассказала обо всем только после того как ее прямо спросили.

Вы видели на экране эту процессию, которую даже нельзя назвать процессией – собрались люди поплакать у катафалка, в котором привезли Наташино тело к "Мемориалу ". Появился молодой сотрудник милиции и громко стал разгонять плачущих женщин. Я спросила, зачем он это делает и почему у него, сотрудника милиции, нет чувства вины за то, что там произошло, ведь его задача в том, чтобы не допускать убийство? Он ответил, что его задача – не допустить, чтобы траурная церемония превратилась в политическую акцию. Вот что для него важнее.

Заговор молчания о том, что происходит в Чечне, и о том, что в происходящем виновата власть Чечни и ее президент, был прорван Олегом Орловым. В Наташиной смерти и в том, что жители Чечни превратились в молчащих, пропитанных страхом людей, виновата власть. Это было сказано. И если его вызов будет принят властью, мы все возьмем на себя груз этой ответственности».

Людмила Алексеева: «Как старый человек, живший в сталинское время – мне было 24 года, когда Сталин умер, – я могу сказать, что страх, пронизывающий людей в Чечне сейчас, примерно такой, какой был в Советском Союзе при Сталине. И вот представьте, что в такое время живет и действует Наташа. Вы же слышали, что она говорит и как она говорит. Не сгибая головы. Наташа была смелее многих, кому в соответствии с полом полагается иметь мужество. При этом она совсем не выглядела каким-то отчаянным и смелым человеком. Она всегда производила впечатление человека спокойного и доброжелательного к каждому, с кем разговаривала. С людьми, ей не симпатичными, она тоже говорила спокойно, стараясь убедить, объяснить, вразумить, что надо поступать по закону и по совести, что надо быть людьми.

Когда Рамзан Кадыров стал президентом, он решил быть отцом народа, собрал правозащитников, Наташу, раз она такая активная, сделал председателем Комиссии по правам человека. Она согласилась, но совсем недолго пробыла на этом посту, по совсем, казалось бы, пустой причине. Кадыров – защитник прав человека – издал указ, что женщины не должны появляться в общественных местах без платка. Все послушались. А Наташа сказала: это вопрос моего личного отношения к религии, и я сама буду решать, носить мне платок или нет. Мы живем в светском государстве. И сразу же рассталась с должностью, потому что ее не стали пускать в присутственное место без платка.

Мне рассказывали ее друзья, что когда Кадыров переименовал проспект Победы в проспект Путина, она сказала: я по такому проспекту ходить не буду. Те, кто был в Грозном, знают, как трудно передвигаться по городу, обходясь без этой улицы. Но она свое решение выдерживала – спокойно, без всякой позы и ажиотажа».

Татьяна Касаткина: «Наташа защищала людей. А мы ее защитить не смогли. Нам тяжело всем, а особенно тяжело ее коллегам в Грозном.

Нас часто спрашивают: она была руководителем офиса? Нет, она не была юридическим руководителем нашего офиса в Грозном. Она была значительно большим – она была душой "Мемориала". И останется ею всегда».

Александр Мнацаканян: «Мы познакомились осенью 1992 года, когда она – чеченская учительница – изображала из себя чеченский Красный Крест. Естественно, никакого отделения Красного Креста в Грозном тогда не существовало. Она просто ездила по Ингушетии, пытаясь добыть автобусы, чтобы вывезти каких-то беженцев в пригородном районе, пытаясь обменять каких-то заложников. То, что многие считали бесполезным и безнадежным делом, она считала нужным. Это была ее личная человеческая позиция.

Мы обсуждали разгон ПВРов (пунктов временного размещения), когда Рамзан объявил, что в ПВРах люди наживаются за государственный счет, а девушки занимаются Бог знает чем, без контроля отцов и мужей. И я сказал: "Наташа, но в ПВРах действительно не всё хорошо". Она мне ответила: "Да, я знаю. Но ты хочешь, чтобы всё было плохо или чтобы было лучше? "»

Варвара Пахоменко: «Я в последний раз видела Наташу месяц назад, когда она везла свою дочку из Екатеринбурга на каникулы в Грозный. Год назад она решила, что для дочки в Чечне небезопасно.

Лана – замечательная девочка. Она мне рассказывала: "Знаешь, Варя, мы сегодня шли по центральному рынку в Грозном, к маме подошли две женщины и начали ее благодарить. Знаешь, как я ей гордилась! "

Дай Бог счастья этому ребенку! И, может быть, через нее Наташа останется с нами».

Людмила Алексеева: «Добавлю два слова. После ее гибели мне сказала ее подруга из Чечни: "Я знаю, о чем думала Наташа, когда ее похищали. ‘Слава Богу, меня, а не дочь!’". И, зная Наташу, я поняла: она думала именно про это».

Олег Орлов: «Я хочу сказать о ней как о человеке. Хотя отделить ее как человека от ее работы просто невозможно. Мы иногда не могли нормально поговорить. Я ей говорю: "Надо обсудить важный вопрос". А она: "Сейчас, Олег Петрович, мне звонят вот из такого места… потом вот из такого… Ну, не могу же я не ответить!" С утра до вечера, 12 часов, постоянные выезды, встречи, а ведь ей же надо еще и обработать эту информацию. Ее надо донести до юристов, прислать в Москву. Значит работа ночью дома у компьютера.

Она писала прекрасные статьи. А иногда присылала непонятно что. Я ей звонил по телефону: "Наташ, ну надо было обработать хоть немножко!" А она: "Некогда, Олег Петрович! Мне надо ехать – срочно нужно помогать человеку. Обработайте сами!"

При этом она никогда не была каким-то мрачным фанатиком прав человека. Веселая, жизнерадостная! Она любила жизнь, умела ей радоваться. Посмотрите на ее фотографии – практически на всех она улыбается. Ну, конечно, когда она общается с властями, она другая, она не улыбается. С властями она выглядит как учительница. Она их учила, спокойно, методично.

И при этом с невероятным юмором, с иронией рассказывала о своих встречах с властями. Иногда ее слушаешь и думаешь: "Ты же разговаривала с жутким убийцей!" – "Ой, да, Олег Петрович, сегодня я с таким убийцей говорила! Но что поделаешь? Надо…"»

Наталья Горбаневская: «Думаю, я могу сказать несколько слов от тех, кто лично не знал Наталью Эстемирову. В частности, от тех, кто сегодня участвовал в завершившей пикет ожесточенной схватке с НКВДшниками, тех, кто пытался встать на дороге милицейского автобуса, увозившего задержанного Сокирко. Когда расталкивали стоящих на дороге, наш старейшина Саша Лавут оказался на дороге. Думаю, я имею право.

Я не знала Наташу. Я не знала ни Настю, ни Стаса. Я не знала Аню Политковскую, кроме как по телефону и по мэйлу. За несколько месяцев до Аниной смерти я написала стишок – всего четверостишие:

Неистовствуй и истину гласи
так истово, как некогда, как встарь,
и помни, что веселие Руси —
ложить людей как жертву на алтарь».

Сергей Ковалев: «Когда совершается политическое убийство или даже побои, возникает естественный вопрос: почему бандиты заступаются за эту власть? Что их, простите, объединяет?

Я обращался с этим вопросом к господину Медведеву: Почему избивают ваших оппонентов, а иногда и убивают?

И получил очень яркий ответ. Ко мне прислали участкового уполномоченного. С моим письмом. И этот участковый уполномоченный разводил руками и говорил:
– Я не понимаю, я не понимаю, а что я должен вам ответить?
Я сказал:
– Это вас прислали!
– Я не понимаю, зачем меня прислали?.. А давайте позвоним Пономареву!
(Там в письме шла речь о побоях, нанесенных Льву Александровичу Пономареву).
Я соединил их с Пономаревым. Пономарев сказал:
– Возбуждено уголовное дело.
– Ах, возбУждено! – по милицейской традиции сказал участковый. – Тогда я просто ничего не могу ничего сделать. Ну, давайте вместе что-нибудь напишем!
Мы написали, что те, кто прислал его ко мне, поступили обидно – с офицером и нелепо – с гражданином. Он подписал такой текст вместе со мной и мы его отправили.

Понимаете, это не смешно, господа. Я никого не упрекаю в смехе. Но ведь это стыдно! Нам стыдно иметь такую власть, которая загораживает бандитов от критики, которая допускает, чтобы население дрожало от страха, чтобы о преступлениях боялись сообщить вам. Мы должны сказать: хватит. Этот позор мы более не хотим переносить».

Светлана Ганнушкина сообщила о том, что в ближайшие дни в России будет открыт рублевый счет для тех, кто готов помочь Лане – 14-летней дочери Натальи Эстемировой, и уже открыт валютный счет в Париже (субсчет «Лана» на счете Международной федерации прав человека / Federation internationale des droits de l'homme / FIDH). Полные реквизиты будут опубликованы на сайте «Мемориала».

Владимир Альтшуллер исполнил песню Александра Городницкого «Нас осталось мало» и песню Веры Матвеевой на стихи Булата Окуджавы «Есть радость у огня».

Вечер завершил поминальный ужин.

Николай Гладких,
Международный «Мемориал»
Фото автора