Дело членов УНА-УНСО в Грозном: подсудимый Карпюк рассказал, как из него выбивали «признания»

По словам Карпюка, 17 марта 2014 года он вместе с Вячеславом Степановичем Фурсой* и его водителем ехал в Москву на переговоры с руководством РФ. По словам Карпюка, встречу организовал Фурса через своих знакомых, якобы имеющих личные связи с президентом РФ Владимиром Путиным, а сам Карпюк был делегирован на нее «Правым сектором». При пересечении российско-украинской границы всех троих задержали на российском КПП и отправили в УФСБ в Брянск. Там с ними провели несколько бесед, расспрашивали о целях поездки. На одной из бесед, по словам Карпюка, присутствовал представитель администрации российского президента.

Утром 20 марта сотрудники спецслужб сковали Карпюка по рукам и ногам, погрузили в микроавтобус и отвезли в управление СК РФ в Ессентуки Ставропольского края. Там сотрудник СК М.А. Курбанов сообщил Карпюку, что он задержан по подозрению в совершении преступлений на территории РФ в период с 1994 по 2001 годы, что его подозревают в участии в боевых действиях в Чечне. Карпюка поместили в ИВС Ессентуков. Тогда же, по словам Карпюка, ему предоставили адвоката по назначению, ее фамилию он не помнит. Она представляла его интересы на суде по определению меры пресечения.

Вечером 21 марта Карпюку сказали, что его отправляют на этап, после чего закрыли глаза целлофановым пакетом, сверху перетянули скотчем, погрузили в автозак и увезли. Сколько времени ехала машина, он сказать не может – от туго перетянутого скотча у него разболелась голова. Через некоторое время его высадили из автомобиля, подняли на четвертый этаж – он считал этажи по поворотам лестницы – какого-то дома, где их встретила группа людей. Он никого из них не видел, так как глаза у него оставались завязанными.

Старший группы представился как Максим. Он подробно рассказал Карпюку, что именно с ним будут делать, чтобы добиться от него признания в инкриминируемых ему преступлениях. Сначала, по словам Карпюка, Максим заявил, что его будут пытать электрическим током, и подробно объяснил, как именно. Затем, продолжил Максим, будет применено физическое насилие, а если и это не даст эффекта – тогда они выкрадут жену и сына Карпюка и будут также пытать их, пока Карпюк не сознается. Заявление Карпюка, что он никогда не был в Чечне, просто проигнорировали.

Далее, по словам Карпюка, неизвестные приступили к реализации озвученной программы. Они связали ему руки и ноги веревками, прикрепили ко второму пальцу правой ноги и среднему пальцу правой руки клеммы и начали пропускать через тело электрический ток, включая его то короткими частыми импульсами, то долгими, по несколько десятков секунд. Пытая его, неизвестные подробно рассказывали, какие именно показания им нужны, требуя, чтобы Карпюк называл определенные даты, места, события, имена людей. Ток пропускали по-разному: через все тело, через сердце, через половые органы. Кроме того, как сообщил Карпюк адвокату, ему засовывали под ногти иглы, но боли он не чувствовал – из-за пыток током у него онемели пальцы рук.

Когда пытки закончились, его отвезли в ИВС, сняли повязку с глаз, поместили в крошечную камеру и приставили конвоира, который следил за тем, чтобы Карпюк не спал. В этой камере Карпюк, по его словам, находился четыре дня, все время без сна, каждую ночь его вывозили в неизвестное ему место и пытали. Все это время Карпюк думал, что находится в Ессентуках, и только 20 апреля от следователя Курбанова он узнал, что находится в ИВС-1 Владикавказа.

25 марта, когда его в очередной раз повезли на пытки, Максим сказал, что они устали от его упрямства и он распорядился похитить сына Карпюка, а если получится, то и жену, чтобы на его глазах пытать их. Только тогда Карпюк сказал, что готов признать вину и подписать все необходимые документы, лишь бы не трогали родных. Максим попросил его рассказать, в чем именно Карпюк сознается, и тот передал все, что слышал во время пыток. После этого Карпюк потерял сознание и очнулся уже в камере в ИВС.

Утром 26 марта к нему прибыл следователь Петров для оформления признания. По словам Карпюка, наиболее унизительным для него было то, что он сам должен был рассказать, что, как, когда и с кем он делал. Фиксация показаний продолжалась пять дней, все это время ни на одном из допросов адвоката не было. Когда показания Карпюка не вполне соответствовали тому, что от него требовали, вечером к нему заходил Максим и уточнял, в чем именно он должен сознаваться. Некоторые эпизоды в показаниях уточнял следователь Петров. В конце марта, когда протокол допроса был полностью готов, следователь Петров пришел с адвокатом Л.Т. Мамукаевой, которая подписала уже готовый протокол.

По словам Карпюка, он понимал, что оговорил многих людей, своих друзей. Когда он вернулся в камеру, то попытался покончить с собой, вскрыв себе горло ржавым гвоздем. Сотрудники ИВС увидели это через скрытую камеру и помешали ему.

Несколько раз Карпюку давали напечатанный текст заявления об отказе от услуг каких-то адвокатов. Он переписывал и подписывал бумаги, так как не знал, кто эти адвокаты, и не хотел их привлекать к работе, не имея возможности оплатить услуги.
Николай Карпюк затрудняется определить последствия пыток током для его здоровья. По его словам, Максим ему сообщил, что «печень и сердце он уже посадил», но сам Карпюк не ощущает проблем. Онемевшие и потерявшие чувствительность пальцы рук за три месяца возобновили функционирование. Примерно полтора месяца у него, по его словам, сочилась кровь из носа, но это тоже прошло. На втором пальце правой ноги остался след в том месте, где крепилась клемма, на кисти правой руки – пятно от ожога. За медицинской помощью он не обращался, освидетельствования и судмедэкспертиз не проводилось – по словам Карпюка, он был не в тех условиях, чтобы заниматься этими вещами.

В ходе судебного заседания 12 октября адвокат Докка Ицлаев обратился к суду с ходатайством, прося зафиксировать в протоколе заседания сообщение о применении к его подзащитному пыток в ходе предварительного следствия, направить в следственные органы соответствующую выписку из протокола заседания суда для проведения проверки в порядке ст. ст. 144, 145 УПК РФ и возбуждении уголовного дела по факту применения пыток, а также приобщить к материалам дела копию показаний Карпюка о пытках.

К сожалению, суд отказал в удовлетворении этого ходатайства.

Правозащитный центр «Мемориал» не утверждает, что все показания Карпюка соответствуют действительности, но уже тот факт, что в ходе предварительного следствия у него не было надлежащей адвокатской защиты, дает основание усомниться в его показаниях против самого себя и других людей и требовать серьезной проверки утверждений о применении к нему пыток. Суд в Грозном демонстрирует нежелание делать это.

* Вячеслав Фурса – украинский общественный и политический деятель, член партии «Правый сектор». В 2014 году руководил штабом партии в Киевской области, затем баллотировался в Верховную Раду, но выборы проиграл. На его странице в Facebook указано, что он - боец 25-го батальона территориальной обороны «Киевская Русь», но, по данным телекомпании ТСН, в батальоне Фурса был всего две недели, на передовую не ездил, но позже активно использовал название батальона в своей предвыборной
кампании. С декабря 2014 года Фурса - председатель ОО «Всеукраинское батальонное братство». 6 февраля 2015 года он был задержан по обвинению в злостном хулиганстве во время акций протеста возле администрации президента Украины.