«Это вовлечение в бред»

Председатель совета правозащитного центра «Мемориал» Александр Черкасов рассказал Ольге Алленовой, почему не будет регистрироваться как иностранный агент.

— Новый закон об НКО предполагает, что, получая иностранные гранты, вы выполняете чей-то заказ и влияете на политику в РФ. Расскажите, как на самом деле вы выстраиваете отношения с грантодателями.

— Мы подаем заявки на получение грантов, нам дают деньги на конкретные цели. Если вы просили грант на издание книги, с вас не спросят за содержание книги, но если вы не сдадите ее в срок, с вас спросят. Наши западные партнеры смотрят на выполнение плана: какому количеству людей мы посодействовали в оказании юридической помощи, сколько семинаров по правам человека провели в регионах, сколько общественных приемных открыто.

— А государство вам чем-то помогает?

— От государства я один раз получал помощь — в первую чеченскую войну. Мы тогда искали пропавших без вести и столовались у военных. Точнее, получали пайки. И один раз я получил справку для бесплатного вывоза военным самолетом найденного солдата и его матери.

— Вам не приходило в голову, что можно принять новые условия игры? Зарегистрироваться и пытаться работать дальше.

— Тактика «давайте исполнять их законы — это поможет нам сохраниться» не работает. Вовлечение в чужой бред грозит сумасшествием. Позволив вовлечь себя в бред, ты остаешься в психушке навсегда.

— Так что же делать? Отказаться от иностранного финансирования и свернуть какие-то проекты?

— Мы отягощены обязательствами в отношении людей, интересы которых представляем в судах, в том числе международных. Отказываться от иностранного финансирования нельзя — это безответственно по отношению к этим людям.

Но ничего не делать нельзя, конечно. На репрессии надо отвечать. Да, они нанесли удар по нам, а мы должны сделать так, чтобы это был удар по ним. Выход такой: НКО надо разработать общее видение проблемы, проявить солидарность. И как только новый закон непосредственно нас коснется, надо идти в суды. Это даст нам площадку, это пробудит общественный интерес к проблеме.

Но нельзя ни в коем случае вешать добровольно на себя этот ярлык агента — он не соответствует действительности, это вовлечение в бред.

Мы все понимаем, что значит «агент». Мы не агенты. Мы не исполняем музыку, которую нам заказывают, мы сами пишем эту музыку. Разве Светлана Ганнушкина агент? Человек, который борется за права мигрантов, беженцев, в том числе за права русских. Вы знаете, что ей казаки из Казахстана вручили памятный крест за то, что она помогала русским беженцам из ближнего зарубежья? А русские из Чечни? Кто до 2007 года говорил о том, что с ними происходит и там, и уже в российской глубинке, куда они бежали? Кто им помогал, кроме организации Ганнушкиной? И кто в России будет давать деньги на эту деятельность?

— Организации «Гражданское содействие», которой руководит Светлана Ганнушкина, дают гранты немецкие фонды. Вот не все в России понимают, зачем это немцам.

— Главный итог Второй мировой войны — понимание, что права человека не есть дело одной страны. Грубое нарушение прав человека в одной стране угрожает всему миру и безопасности всех стран. В основе Хельсинкских соглашений, в основе таких институтов, как СЕ и ОБСЕ, заложены общие правовые рамки, в которых сосуществуют страны. Правовой опыт, полученный по одной стране, пригодится и в других странах. Поэтому РФ и присоединилась к этим ключевым международным соглашениям, которые подразумевают, что основная норма жизни на планете — помогать. Человек, который придумал Красный Крест и первую Женевскую конвенцию, по субботам ходил в тюрьму и читал книги заключенным. И самые серьезные сегодня люди в РФ — это волонтеры в Крымске. И когда немцы помогают России — это нормально, это укладывается в рамки искупления своей вины народом, который не стеснялся признать свои ошибки и исправить их. Но люди, которые живут по принципу «кто платит, тот и заказывает музыку», этого всего не понимают. Но это их проблема — почему мы должны принимать их полицейскую концепцию?

— А в чем вы видите причину появления такого закона?

— Если рассматривать смежный с законом об НКО закон о добровольцах (они появились даже в одно время), то я вижу причину в стремлении государства поставить под контроль либо ликвидировать центры гражданской самоорганизации людей. В советское время людей, которые выбивались из строя, сразу пускали в оборот, и речь не только о политических группах: на Соловках сидели люди за религиозную самоорганизацию.

И сейчас, с усилением старых советских тенденций во власти, происходит вполне естественное возвращение этих законов, когда любая независимая деятельность расценивалась как подрывная и, конечно, происходящая под враждебным внешним влиянием. Обратите внимание, что в основополагающих документах КГБ и Компартии с конца 80-х говорится именно о враждебном внешнем влиянии. Сейчас же законодатели, по сути, калькируют то, что было в позднесоветский период.

За что могут судить по закону об НКО? Не за то, что мы представляем угрозу обществу, а за то, что мы не сообщили вовремя, что мы агенты. То есть за то, что не соврали. Это антиправительственные законы. В мире уже есть опыт таких законов — это Германия 30-х годов. И к праву эти законы никакого отношения не имеют.

— Может, государство так пытается переманить НКО под свое крыло?

— Да, это попытка возврата к ситуации, когда легальные общественные организации могут существовать только при государстве. Но общество не может контролироваться государством на все сто, это противоречит всем международным конвенциям, подписанным Россией.

Опыт последних лет, когда контроль за НКО и так был усиленным, не дает никаких оснований для принятий такого закона. НКО в последние годы контролируются государством сильнее, чем коммерческие структуры. Объем отчетности у нас запредельный. Но за все эти годы никаких случаев выявления «серого» финансирования или нецелевого использования средств у нас не было. Ну теперь будет не одна проверка в год, а четыре. Мы-то справимся, я думаю, а вот у каких-то организаций просто не хватит сил. В конце концов, мы занимаемся работой или отчетностью? И возможно, какие-то НКО выдавят в подполье, заставят прибегнуть к «серым» схемам финансирования. Это было бы очень печально. Выходит, что организации, которые честно работают и отчитываются в своей работе, все равно государством подозреваются и выталкиваются из белой зоны.

Ольга АЛЛЕНОВА

Источник: Коммерсант-Власть. 2012. 13 августа. № 32. Оригинал статьи.