ПЦ «Мемориал» незаконно ликвидирован. Сайт прекратил обновляться 5 апреля 2022 года
Сторонники ПЦ создали новую организацию — Центр защиты прав человека «Мемориал». Перейти на сайт.
Поиск не работает, актуальный поиск тут: memopzk.org.

Почему правозащитника уровня Людмилы Алексеевой в России не будет долгие годы

12.12.2018

Она ушла из жизни с уверенностью, что Россия обязательно станет демократической страной.

Людмила Алексеева ушла из жизни с уверенностью, что Россия «обязательно станет демократической страной и правовым государством и войдет в семью европейских народов, от которых мы сейчас открещиваемся по-глупому и по-смешному». Эти слова она произнесла, отвечая на вопросы студентов Высшей школы экономики 5 мая 2016 г., но часто говорила об этом и до, и после. А тогда, на встрече, она продолжила: «Я до этого не доживу. А вы доживете».

Алексеева считала, что правозащитная деятельность, которой она посвятила 50 лет жизни, принесла в России плоды: «Правозащитники из маленькой горсточки, почти невидимой, превратились в настоящую силу в нашей стране. Мы сейчас важнее, чем оппозиционные партии, которые у нас слабые» (из прошлогоднего интервью Николаю Сванидзе). Но она всегда подчеркивала, что не занимается политикой, — просто помогала людям защитить свое достоинство. Но это неминуемый путь в оппозицию власти и правозащитную деятельность, куда она окончательно пришла к 40 годам. До этого было и комсомольское прошлое, и членство в КПСС.

Эволюция мировоззрения
Родина Алексеевой — Евпатория, но выросла она в Москве, куда семья переехала вскоре после ее рождения (20 июля 1927 г.). Отец, Михаил Славинский, погиб на фронте в 1942 г., сама она тоже пыталась уйти воевать добровольцем, окончив курсы медсестер, но ее не взяли по возрасту.

В 1950 г. Алексеева окончила исторический факультет МГУ, в 1953—1956 гг. училась в аспирантуре Московского экономико-статистического института. Преподавала историю в ремесленном училище в Москве и была внештатным лектором обкома ВЛКСМ. В 1952 г. вступила в КПСС. В 1959—1968 гг. работала научным редактором редакции археологии и этнографии в издательстве «Наука». В 1968 г. Алексееву исключили из партии и уволили с работы за участие в правозащитных выступлениях против процессов 1966—1968 гг. над писателями Андреем Синявским, Юлием Даниэлем, журналистом Александром Гинзбургом и поэтом Юрием Галансковым. К тому времени она уже занималась правозащитной деятельностью: в 1960-е в ее квартире собирались диссиденты, которые там же давали интервью западным журналистам, хранился и тиражировался самиздат (в 1968—1972 гг. Алексеева была машинисткой первого в СССР правозащитного самиздатовского бюллетеня «Хроника текущих событий»). Еще раньше — после смерти Сталина и ареста Берии в 1953 г. — Алексеева отказалась от защиты кандидатской диссертации по истории КПСС и научной карьеры.

После увольнения из издательства Алексеевой удалось поработать в Институте научной информации по общественным наукам АН СССР. Она пережила обыски и допросы, в 1974 г. получила предостережение по указу президиума Верховного Совета СССР за «систематическое изготовление и распространение антисоветских произведений». В 1976 г. Алексеева стала одним из учредителей Московской Хельсинкской группы (МХГ), которая взяла на себя выполнение гуманитарных статей Хельсинкских соглашений 1975 г., во исполнение которых власти СССР обязались придерживаться международных стандартов в области прав человека.

На следующий год правозащитница эмигрировала из СССР и поселилась в США, где стала зарубежным представителем МХГ, а также вела программы о правах человека на радиостанциях «Свобода» и «Голос Америки». В 1996 г., уже после возвращения в Россию, Алексеева была избрана председателем МХГ и оставалась на посту до конца своих дней.

«Московская Хельсинкская группа, которую возглавляла Людмила Михайловна, много лет была зонтичной структурой для региональных правозащитных организаций, — говорит глава центра СОВА, член СПЧ Александр Верховский. — Она обеспечивала преемственность старой и новой правозащиты, сформировавшейся в основном уже в 1990-е. Она (новая правозащита) сформировалась не на пустом месте, а это вполне могло произойти, ведь в андроповские годы советское правозащитное движение было почти полностью разгромлено. Преемственности могло просто не быть. Сохранение этой преемственности — заслуга в том числе Людмилы Михайловны».

Эмиграция и возвращение
В эмиграции Алексеева написала фундаментальную монографию «История инакомыслия в СССР». «Я начала писать в Америке, в 79-м, когда пошли повальные аресты среди правозащитников. Понимаете, я одна оказалась на Западе, и у меня было такое чувство, что, если я не напишу о том, за что эти люди сели, их просто забудут, до них никому, кроме их родственников и самых близких друзей, не будет дела. В ситуации, когда все твои друзья сидят, а ты одна не сидишь, — это было совершенно естественное решение», — рассказывала она в 1990 г. в интервью независимой газете «Панорама». По ее словам, «подвигнула ее на это случайная вещь». Президент Джимми Картер, как известно, провозгласил борьбу за права человека. Что такое ситуация с правами человека в Советском Союзе, кто такие правозащитники — в конгрессе не знали абсолютно ничего. Они имели дело с советскими чиновниками и читали советскую прессу и — что они знали? <…> Я приехала как представитель Хельсинкской группы. Они выяснили, что я действительно осведомлена больше, чем те, с кем им приходилось иметь дело, и поэтому они мне предложили написать справку на 200 машинописных страниц. Я, понимая, зачем это надо, согласилась с большим энтузиазмом. А когда я начала это делать, я поняла, что у меня недостаточно знаний. Я обещала за год написать — а писала три года. За это время Картер ушел, а когда им нужны были справки, они просто звонили ко мне, и я им по телефону объясняла».

Из книги Алексеевой, в которой отдельные главы посвящены правозащитному движению в разных советских республиках, сейчас ясно видно, откуда произрастают корни конфликтов России в постсоветском пространстве. Достаточно прочитать, например, что правозащитница пишет о русификации и подавлении борьбы за национальную идентификацию на Украине. Всего она написала более 100 работ по вопросам прав человека.

Алексеева говорила, что ее волнует соблюдение прав человека не в Америке или еще где-то, а в родной стране, и вернулась в Россию при первой возможности в 1993 г. В 1998—2004 гг., председательствуя в МХГ, Алексеева была также президентом Международной Хельсинкской федерации по правам человека. В 2002 г. Алексеева стала членом Комиссии по правам человека при президенте, которая позже была преобразована сначала в Совет по содействию развитию институтов гражданского общества, а затем в Совет при президенте по правам человека (СПЧ). В 2012 г. Алексеева по собственному желанию покинула президентский совет (позднее говорила: нельзя засиживаться на одном месте, нужна ротация), но в мае 2015 г. вошла в него вновь.

«Людмила Михайловна занималась не проектами, а людьми, — рассказывает председатель СПЧ Михаил Федотов. — Даже когда ей было уже трудно сидеть, полулежа, она принимала всех людей, которые к ней приезжали из разных мест с разными проблемами. Среди вопросов, которыми она занималась, были и неправильно рассчитанные пенсии, и неправомерная застройка, и пытки заключенных. Она занималась всеми этими людьми. Лично ее больше всего волновали проблемы амнистии, помилования, соблюдения прав человека в местах заключения, свобода митингов и демонстраций. Как видите, очень разные темы, она понимала, что права человека — это очень широкая область». «Я называл Людмилу Михайловну матриархом правозащитного движения в России, другие — просто бабушкой Людой, — продолжает Федотов. — Она была не то что символом, а нашим нравственным камертоном. Безусловно, правозащитное движение осиротело — но так было всегда. Был Сахаров — его не стало, осталась Людмила Михайловна. Теперь ушла и она. Но осталось много хороших правозащитников, некоторые из них входят в СПЧ, другие — нет».

Над схваткой
Быть правозащитником вне политики в современной России сложно, и даже соратники и единомышленники предъявляли Алексеевой претензии за будто бы излишне лояльные контакты с властью. Нельзя сказать, что ей это было безразлично, она даже пыталась объясняться и оправдываться. Но своих методов не поменяла. А к власти — любой и не важно, в какой стране, — относилась философски. Рассуждая в 2013 году, почему «Путин должен уйти», в интервью «Аргументам и фактам» говорила: «Власть развращает, любой (не только Путин, но Иванов, Петров, Сидоров, окажись они на его месте) через какое-то время теряет представление о реальной жизни людей. Психика людей не выдерживает долгого нахождения у власти». По ее убеждению, Путин «будет позволять столько нарушений, сколько мы ему разрешим», но и другие лидеры — например, та же Ангела Меркель — делали бы то же самое, «если бы могли позволить себе».

«Если ты правозащитник, у тебя нет шансов быть любимым, — говорит основатель движения „Русь сидящая“ Ольга Романова. — Тебя будут либо обвинять в коллаборационизме, либо поминать 6 мая, снегурочку с Немцовым и проч. У тебя нет возможности быть над схваткой. Но Михайловна вела себя так, как будто она над схваткой. Она очень многих спасла. Наверно, многие даже не знают, что она их спасла: сколько раз она при мне снимала трубку и звонила Кириенко, Володину… Ей было невозможно отказать. Думаю, те, кто может занять ее место, — им сейчас по 30–40 лет, и пока мы просто не знаем, кто дойдет до финала».

Алексеева была «главным признанным официальной властью правозащитником путинских времен», считает член СПЧ Александр Верховский. «С ней продолжали разговаривать люди из власти, и она продолжала с ними разговаривать, даже когда такие разговоры уже вызывали нарекания в правозащитной среде, так как эффекта становилось от таких разговоров все меньше, — говорит он. — Да и желания разговаривать у власти тоже становилось все меньше. Но такой связной был. И важно, что этим связным был человек из самой сердцевины правозащитного движения. Что был хотя бы один такой человек, от которого не отмахнутся, которого хотя бы выслушают — не обязательно исполнят просьбу, конечно, нет, но хотя бы выслушают».

«Людмила Михайловна символизировала, во-первых, преемственность советского и нынешнего правозащитного движения, а во-вторых — возможность диалога власти и общества, — вторит председатель совета правозащитного центра „Мемориал“ Александр Черкасов. — Она могла просто позвонить в администрацию президента, и трубку бы взяли и прислушались бы к ней — такое у нее было символическое значение, и больше такого нельзя ни про кого сказать, наверное. Это особенно важно сейчас, когда каналов обратной связи с властью почти нет. Она служила таким каналом в критических ситуациях»

«Без таких людей, как Алексеева, как Лев Пономарев, никакого правозащитного движения бы вообще не было, — уверен политик, бывший депутат Госдумы Дмитрий Гудков. — «Именно благодаря им правозащитная деятельность стала не уделом аутсайдеров, как во времена Советского Союза, а нормой. И сейчас этим занимается очень много людей по самым разным направлениям: кто-то обеспечивает юридическую поддержку, кто-то жертвует деньги, даже правозащитные СМИ появились. И при этом разнообразии новых технологий Алексеева оставалась хедлайнером правозащитного движения. Это ведь не только определенный набор практик, но и авторитет. С ней вынуждены были считаться, на ее обращения вынуждены были реагировать. Кто бы смог занять ее место? На самом деле в этой сфере сейчас очень много достойных людей. Может быть, со временем кто-то сможет стать столь же знаковой фигурой».

В подготовке статьи участвовала Мария Железнова.

Наталия Жукова, Анастасия Корня, Варвара Подругина

Поделиться: