«Наша цель — предупредить»

9 ноября 2019 года четыре девушки рассказали о своих отношениях с проходящим в качестве подсудимого в деле «Сети» Арманом Сагынбаевым. Бывшие партнерши обвиняют Армана в насилии. И в том, что он скрывал от них свой положительный ВИЧ-статус и при этом занимался с ними незащищенным сексом, передав таким образом вирус нескольким женщинам. Инициатива опубликовать истории девушек принадлежит 33-летней москвичке Ясне Исхаки. Она почти год вела переписку с находящимся под стражей Сагынбаевым и хотела выйти за него замуж. Теперь Исхаки говорит, что поддерживает всех подсудимых по делу «Сети», но считает важным «предупредить людей» об Армане Сагынбаеве. Специальный корреспондент «Медузы» Кристина Сафонова поговорила с Ясной Исхаки.

Исхаки писала письма поддержки фигуранту политического дела. А потом решила его разоблачить

Истории четырех девушек, которые заявляют, что состояли в отношениях с фигурантом дела «Сети» Арманом Сагынбаевым, появились 9 ноября в соцсетях и на специально созданном сайте. В опубликованных монологах и интервью речь идет о сексуальном и психологическом насилии, которое применял к женщинам Сагынбаев, а также о том, что он инфицировал своих партнерш ВИЧ во время секса. Чуть позже еще две девушки опубликовали свои рассказы — в них тоже сообщается о физическом и психологическом насилии.

Создательница сайта и инициатор публикаций — Ясна Исхаки, ей 33 года. Она живет в Москве вместе с мужем и ребенком. Последние несколько лет Ясна не работает, так как занимается дочерью — девочке семь лет и она находится на домашнем обучении. Также Исхаки пишет письма политзаключенным и участникам политически мотивированных процессов, чтобы оказать им моральную поддержку.

Первое письмо Ясна написала в конце 2017 года Богдану Голонкову, позже стала писать и другим. Проходящему по делу «Сети» Арману Сагынбаеву она отправила письмо еще и потому, что решила, что «просто обязана поддержать брата-вегана». «Я веганка сама и знаю, как важно понимание и поддержка в этом», — пишет она на сайте, который запустила в ноябре (его Ясне помог сделать муж). Арман был единственным политическим активистом, к которому Исхаки ездила на суд — заседания проходили в Пензе.

— Как получилось, что вы познакомились и сблизились с Арманом Сагынбаевым?

— В начале августа [2019 года] у меня была встреча с моей психотерапевткой. Мы затронули тему детских травм. Я была на эмоциях, пришла [домой], мне как раз пришло [очередное] письмо от Армана. Я подумала: «Я общаюсь с человеком почти год, а он обо мне ничего не знает. Не знает, через что я прошла в своей жизни, какие у меня есть проблемы».

В письмах [ему] я всегда старалась быть поддерживающей. Но тогда я села и написала ему обо всех своих проблемах, о слабых местах, о болезненном опыте, о насилии, которое со мной было, о суицидальных попытках в прошлом. Отправила, а на следующий день пожалела, потому что гружу своими проблемами человека, которому и так тяжело. Но неожиданно от него пришел абсолютно теплый ответ — такой я никогда в жизни не получала. Он писал мне о том, что готов меня поддержать всеми силами, что будет для меня все делать, что очень меня понимает и очень мне сочувствует. Писал, что хочет знать меня такой, какая я есть на самом деле, хочет стать моим дневником.

Хотя я тогда (да и сейчас) была замужем, такой поддержки я никогда в жизни ни от кого не получала. Он был настолько внимательным. Например, я как-то раз написала ему, что мне тяжело общаться с людьми — даже когда в самолете я мерзну, я не могу попросить плед. Он ответил: «Я бы обязательно попросил плед для тебя», — хотя я про плед между делом сказала. Тогда я думала: «Боже мой, он такой чуткий человек, такой внимательный! Это тот человек, которого я ждала всегда. Он услышит меня, поймет меня».

— Потом Арман сделал вам предложение, и вы планировали выйти за него замуж. Почему передумали?

— Изначально, до поездки в Пензу [на суд], я все-таки думала о нем как о близком друге. Думала, что было бы супер, если мы бы обменивались поддерживающими письмами. Когда я приехала в Пензу, я ответила Арману отказом на предложение брака. Но неделю после возвращения в Москву я постоянно об этом думала и начала себя винить. Для меня это [брак] ведь только печать в паспорте.

Я стала думать, может, я могла бы уговорить мужа, чтобы он не уходил от меня. Могла бы объяснить, что надо поддерживать политзаключенных. Хотя мы понимаем, что тут стоял вопрос о сексе, а это измена. Арман всегда выступал за свободные отношения, чего от меня не скрывал. Он говорил, что у него всегда есть так называемая «любимая жена» — основная девушка — и много партнерок для разных других нужд. Естественно, что мне такой формат никогда не подходил. Но я подумала, вдруг я смогу уговорить мужа на это.

Я не хотела все-таки уходить из семьи, но я была готова развестись и была готова на секс (Арман писал мне о сексе прямым текстом). На это муж мне сказал: «Нет, так не получится, извини. Если ты хочешь разрушить семью, то ты разрушишь наш брак. Я против того, чтобы у тебя были параллельно такие отношения». 

— То есть муж был в курсе переписки?

— Муж все время был в курсе. У нас хорошие отношения. Он был в курсе всего, что происходило. Именно этот ответ мужа заставил меня обратиться к людям, которые знали Армана. В данном случае меня спас мой муж. Если бы он это не сказал, я бы просто согласилась на брак и все. 

— Как вы нашли истории других девушек?

— Сначала я увидела их истории в группах [анархистов и веганов в социальных сетях]. Я не знала этих девушек, но там были указаны их контакты. Плюс в комментариях некоторые писали о своем опыте [отношений с Арманом]. Я всем написала.

— Вы знакомы с бывшей женой Армана? Общались с ней?

— Бывшая жена и ребенок Армана сейчас в Финляндии. Я знакома с ней по движению [поддержки политических заключенных] — она очень поддерживает узников. Мы общаемся по вопросам их поддержки. Но о своей личной жизни она никогда публично ничего не говорила. Когда эта история началась [с публикацией историй девушек], она специально попросила меня никак ее не вплетать.

— Один из главных вопросов к вам после публикации — какие есть доказательства ваших слов и слов других девушек о насилии, ВИЧ?

— У нас [для своей статьи издание] «7×7» тоже просило доказательства. У нас с ними очень скользкая ситуация получилась, потому что я им отправила то, что считаю доказательством — в частности два видео [с девушкой, которая на сайте подписана как «Женя из Новосибирска»]. Они не увидели на этих видео насилия. Встал вопрос: а что такое насилие вообще?

На одном видео (предоставить видео «Медузе» Ясна Исхаки отказалась. Она объяснила, что девушка, фигурирующая в ролике, не дала на это согласие — прим. «Медузы») друг Армана Толя раздевает Женю до обнаженного тела. Она плачет и ругается матом: «Вы ****** [обнаглели] что ли?» Друг Армана говорит, что снял с девушки футболку и нассал на нее [на футболку]. Дальше камера направлена на Евгению — видно, что она закрывает тело и лицо руками, слышен звук плача (похожее описание приводит издание «7×7» — прим. «Медузы»).

Дальше как раз произошло насилие, о котором я писала, но видео насилия, то есть проникновения пениса в вагину, мы не можем предоставить. Но уже само это видео свидетельствует о том, что было как минимум насильное раздевание. Это видео записывал сам Арман, то есть была не добровольная съемка и не добровольное распространение записи с обнаженным телом. Полное видео есть у Армана — он показывал другим людям именно сцены изнасилования Жени. Если будет суд, мы можем истребовать его с компьютера Армана.

На втором видео Арман и его друг Толя насильно держат Евгению на балконе. Она сидит на полу, плачет. Они угрожают ей «погулять» — на жаргоне это означает изнасилование. Они задают ей какой-то вопрос и говорят: «Если ты ответишь, мы тебя выпустим», — то есть однозначно, что они ее держат насильно. 

Еще есть видео и фото [другой девушки] Златы — у них с Арманом были сексуальные отношения, когда она еще не достигла возраста согласия, он инфицировал ее ВИЧ. Здесь такой нюанс, что это видео может быть квалифицировано как детское порно. С моей стороны было бы очень странно распространять это видео, но это не значит, что мы не можем предъявить его в суде. Оно доказывает факт сексуальных отношений между Арманом и девочкой, не достигшей возраста сексуального согласия. Сам факт их отношений не оспаривается никем в сообществе [анархистов] — есть люди, которые могут это подтвердить. Например, Александра Аксенова [жена фигуранта дела «Сети» Виктора Филинкова] или сама Злата. Сам факт сексуальной связи с девушкой, не достигшей возраста согласия, является актом насилия.

Три девушки обвиняют Сагынбаева в том, что он знал о своем ВИЧ-статусе и заразил их

О заражении вирусом заявили три из шести девушек, опубликовавших на этой неделе свои истории. Две девушки в своих публикациях сказали, что готовы присоединиться к коллективному заявлению в суд в отношении Армана Сагынбаева, если оно будет подано. Среди пострадавших — Злата (она не хочет, чтобы ее фамилия была опубликована), на момент отношений с Сагынбаевым ей не было 16 лет.

Ее история из опубликованных самая короткая. «Я одна из этих девушек. И я одна из тех, кого он заразил ВИЧ», — пишет Злата. Она сообщает, что у нее «нет сил описать сейчас, что происходило во время наших отношений» и что она хочет «защитить и предупредить других девушек о том что их ждет, ведь когда он выйдет на свободу, он будет героем-политзеком, жертвой системы и он сможет этим пользоваться, чтобы соблазнять девушек и продолжать издеваться над ними». «Медузе» не удалось связаться с Златой.

О заражении ВИЧ пишет и другая девушка, Арина. Она описывает, как это случилось с ней: «[Арман] требовал секса без защиты по следующей схеме: возбуждал, доводил до „вот-вот произойдет проникновение“ — и бормотал под нос, что у него ВИЧ. На презервативы не соглашался ни в какую». Арина утверждает, что одной из своих партнерш (не ей) Арман сообщил о заболевании «только после секса». «[Еще] одна из партнерок не согласилась без презерватива, но он уговорил ее снять защиту в процессе», — говорится в заявлении Арины. По ее словам, Сагынбаев уверял, что у него нет вирусной нагрузки, хотя в то время не принимал лекарств.

После публикации историй на сайте и в соцсетях сообщество Rupression, оказывающее поддержку фигурантам дела «Сети», заявило о прекращении «любой персональной поддержки Армана». «У Армана всегда была сомнительная репутация, — говорится в сообщении сообщества. — Многие из нас не знали подробностей, потому что не все истории и не все детали, будучи очень личной информацией, были известны. Мы не предполагали, что он продолжит быть опасным для девушек из-за решетки, и поэтому не уделили достаточного внимания подробностям. Сейчас мы понимаем, что это было ошибкой».

— Изначально на вашем сайте были опубликованы истории четырех девушек, у которых были отношения с Арманом Сагынбаевым. Сейчас их шесть. Сколько всего девушек, по вашей версии, могли пострадать?

— Перед публикацией мне рассказывали о десяти. Но сама я на тот момент общалась с семью. Из них только одна [Анна Топчилова] согласилась неанонимно написать про ВИЧ (Анна Топчилова утверждает, что ей «очень повезло» и она не была инфицирована — прим. «Медузы»). После публикации мне еще девушки написали. Я пока не считала, сколько их. Некоторые не готовы публично рассказывать свою историю. Думаю, здесь есть страх деанонимизации. Как говорится, все друг друга знают — это же люди одного круга.

— Все девушки из анархистского движения? 

— Я бы сказала, что они из двух [групп] — из анархистского движения и из веганских сообществ. Что касается анархистского, некоторые девушки были в движении, сейчас не в нем. Кто-то, наоборот, сейчас в движении [а раньше не был]. До задержания Арман активно участвовал в веганских мероприятиях, выступал. Естественно, он этим пользовался в том числе для знакомства с девушками. 

— У вас есть понимание, сколько лет это продолжалось?

— Сложно сказать. Первая история, которую я смогла найти об Армане, — когда ему было 15 лет (сейчас Сагынбаеву 27 — прим. «Медузы»). [Мать Армана] Елена Стригина рассказывала, что Арман активно обсуждал самоубийство с девушками [в СМС-сообщениях]. Одна из этих девушек была в близком кругу Армана и покончила с собой [в 2007 году]. Естественно, я сейчас не хочу сказать, что в этом есть его вина. Но нездоровая атмосфера смерти и насилия Арману давно присуща. Истории, которые я лично знаю, начались с 2013 года. 

— Как подобная история могла произойти в сообществе, где все друг друга знают, и остаться незамеченной?

— Это интересный феномен, я бы назвала его «сама виновата». Многие, в том числе девушки, даже сейчас защищают Армана и винят потерпевших. Просто нет сестринства.

Есть еще такой момент, что Арман всегда это [насилие над девушками и ВИЧ-диагноз] отрицал. В комментариях у меня писали девушки из [анархистского] движения, что спрашивали его о том, есть ли у него ВИЧ. Он им говорил, что статуса нет (они ему верили). Это нормально, что мы доверяем не сообщениям в интернете, а тем, с кем общаемся [лично]. Здесь еще играет роль толерантность к насилию. Если бы для людей это было чем-то диким, они бы сконцентрировались. А так — они услышали об этих историях [когда-то] и сразу забыли. 

Я сама этих историй не знала, потому что я не из [анархистского и веган-] движений. Помню, увидела [когда еще поддерживала Сагынбаева] комментарий девушки в твиттере «Медиазоны» [под постом со ссылкой на один из материалов о деле «Сети»] — она писала, что журналисты забыли добавить про Армана, что он насильник и абьюзер. Я удивилась: на тот момент мне это казалось странным.

— Почему вы все-таки решили рассказать об отношениях с Арманом Сагынбаевым? И почему сейчас?

— На самом деле девушки рассказывали об этом все время: и до задержания Армана, и после его задержания. Эти истории публиковались, например, в группе «Гнилые свистки веган-движа» во «ВКонтакте» (сейчас она закрытая, но раньше была доступна всем) и в одноименном телеграм-канале. Например, в 2017 году там обсуждался вопрос коллективного заявления [об инфицировании девушек ВИЧ] (в распоряжении «Медузы» есть скриншоты из группы, подтверждающие слова Ясны).

Почему я лично решила опубликовать сейчас? Потому что со мной эта история сейчас произошла — в Пензе на судах [по делу «Сети»] в сентябре 2019 года. Поскольку другие девушки также — параллельно со мной — переписывались с Арманом, я решила, что должна опубликовать свою историю сейчас, чтобы их предупредить.

У нас часто спрашивают, почему мы не стали дожидаться решения суда. В ближайшее время будет приговор первой инстанции, но ведь потом будет апелляция, еще в ЕСПЧ есть жалоба на пытки. То есть это вопрос не недели, а месяцев или даже лет. Если бы я опубликовала эти истории после приговора, ко мне бы был вопрос: «Почему ты решила опубликовать эти истории именно между приговором и апелляцией? Ты что, не хочешь, чтобы ребятам уменьшили срок?» Такой же вопрос бы возник, если бы мы опубликовали истории перед рассмотрением ЕСПЧ.

Сейчас мы переводим текст на разные языки и планируем отправить его в группы, которые занимаются поддержкой и перепиской [с политзаключенными] в Испании, Франции и других странах, поскольку Арману пишут девушки из анарходвижения по всему миру, в частности из Европы.

То есть [суды] — это вопрос нескольких лет, в то время как Арман буквально за месяц может создать отношения, как это произошло со мной. Нескольких лет и даже нескольких месяцев у нас нет, если наша цель — предупредить девушек. Нет подходящего времени для публикации, кроме как сейчас, когда я обо всем узнала.

— Почему вы опубликовали сразу несколько историй, а не только свою?

— Моя история без контекста ничего плохого в себе не несет. Узник предложил брак девушке — это даже романтично и прикольно. Важно показать, что плохого в этом предложении брака. За этим предложением брака последовало бы насилие и инфицирование меня (Ясна утверждает, что Арман предлагал ей вступить в брак и, имея статус супруги, вступать в близкие отношения в комнате длительных свиданий — прим. «Медузы»). Он же мне не говорил о ВИЧ.

Очень сложно доказать, но у меня есть письма, где он прямо пишет: «Я не буду говорить о болезни». Есть письмо, где он описывает кратко свою биографию — он там не пишет о ВИЧ, не пишет о насилии, которое совершал в отношении других. Зато он очень много пишет о репрессиях в свой адрес, вызывая закономерное сочувствие. Это свежие письма — они были написаны в августе 2019 года, когда мы с ним очень близко общались, непосредственно перед предложением брака в начале сентября (письма есть в распоряжении «Медузы»). 

Адвокаты назвали публикацию Исхаки провокацией. Но часть соратников фигурантов дела «Сети» ей верит

Помимо сообщества Rupression, в поддержку Ясны Исхаки и других девушек, опубликовавших истории, выступила жена фигуранта дела «Сети» Виктора Филинкова — Александра Аксенова. Она выразила сожаление, что высказывания бывших партнерш подсудимого не были опубликованы раньше, и заявила, что может подтвердить часть опубликованного: «Как минимум потому, что видела, как он относится к своим партнеркам. Как максимум [потому], что люди, заразившиеся от него, были в моей среде обитания».

Адвокат Армана Сагынбаева Ольга Рахманова сказала изданию «Такие дела», что и защита, и родственники подсудимого считают публикацию Исхаки «провокацией, затеянной с целью повлиять на ход суда». «Медузе» не удалось связаться с защитниками подсудимого, в том числе со вторым адвокатом Сагынбаева Тимуром Мифтахутдиновым.

— Как вы сами считаете, может ли публикация этих историй навредить фигурантам дела «Сети»?

— Я об этом думала. Для меня было важно, что Александра Аксенова написала о том, что мое заявление (и заявления других девушек) никак не влияет на других фигурантов. Ведь она авторитет. Кто, если не она — жена политзаключенного, — может об этом говорить? Понимаете, группа людей из поддержки дела «Сети» намного меньше, чем группа [поддержки] по «московскому делу» или делу Ивана Голунова. Поскольку делу «Сети» уже два года, эта группа сильно вовлечена — люди хорошо знают, кто есть кто. Они знают, что Арман может быть плохим человеком. При этом есть другие заключенные — совершенно нормальные, хорошие ребята.

Плюс есть политическое дело, которое в любом случае остается таким, каким было [политически мотивированным]. То, что Арман как мужчина ведет себя недостойно и насильственно, не значит, что он перестал быть узником.

— Вы неоднократно акцентировали внимание на том, что не хотите навредить политзаключенным. Но в то же время, помимо обвинений в насилии и жестоком обращении с женщинами, вы написали, что Арман сдал других фигурантов дела [следователям] и не подвергался пыткам. Для чего это?

— Этот текст адресован прежде всего девушкам, которые могут написать Арману. Я подразумевала, что они знают его историю. Они знают, что он сотрудничал, а потом перестал сотрудничать со следствием. В моих глазах это не обвинение, потому что мы знаем, что почти все под пытками сначала дали признательные показания. Когда я об этом писала, я не думала, что я его в этом обвиняю и для кого-то это будет новость. Я считала, что это общее место. Не он один давал признательные показания. Это не значит, что у ребят был другой выбор. 

Насчет пыток, я написала свое субъективное мнение. [Одна из опубликовавших историю своих отношений с Сагынбаевым девушек] Анна Топчилова пишет, что не отрицает пытки [в отношении Армана]. В нашем тексте я представила разные точки зрения, у нас здесь нет единой позиции. Это мое субъективное мнение, я ни в коем случае не хочу его педалировать. Мне уже говорили, что я, возможно, не имела права об этом говорить. Возможно, это единственное уязвимое место с моральной точки зрения в моем тексте. Я это написала, потому что пытки — нерв всей истории, всего сочувствия лично к Арману.

Арман на пытках всегда акцентировал [внимание]. Он мне писал о пытках, я даже удивилась, как цензура это пропустила. Писал очень-очень сильные тексты про то, как он мучается из-за того, что с ним делали. Это так поэтично, ярко, образно. Это настолько бьет по женской психологии, ты хочешь сразу этого человека обнять, любить, жалеть. Хотя передо мной была дилемма, я решила написать этот абзац для девушек, которые сочувствуют Арману, чтобы они смотрели критично на это и сразу не включались эмоционально. Я специально подчеркнула, что других ребят пытали — были свидетельства, я их не оспариваю.

— Вы несколько раз упомянули, что если дело дойдет до суда по фактам заражения ВИЧ и насилия, вы сможете представить все доказательства. Вы планируете добиваться возбуждения такого уголовного дела против Армана?

— Это решать не мне. Здесь я просто поддерживаю конкретных девушек. Это их право. Понимаете, мы все разные и живем разными жизнями. Для кого-то деанонимизация не критична, а для кого-то — наоборот. Если бы это коснулось, не дай бог, меня, я бы стала добиваться уголовного преследования. Но я поддержку девушек, какое решение они бы ни приняли.

Еще многое будет зависеть от действий Армана. Если сейчас нас прямо будут обвинять во лжи, то с нашей стороны может быть коллективное заявление [в полицию об инфицировании ВИЧ] — сейчас уже два человека рассматривают этот вариант, еще одна девушка думает.