В России наступает эпоха «постправа»?

Экстренное коронавирусное нормотворчество российских государственных органов с каждым днём всё сильнее приближает отечественное юридическое сообщество к тому, что можно назвать «сенсорной перегрузкой» — состоянием, наступающим в моменты, когда нервная система получает столь большое количество импульсов, что не может обработать и отсортировать поступающую информацию.

Указом президента была введена неделя «нерабочих дней с сохранением за работниками заработной платы» (понятие, неизвестное российскому Трудовому кодексу), а Минтруд своими рекомендациями сначала расширил список организаций, на которые действие указа не распространяется, а потом и вовсе разрешил продолжать работу, осуществляемую в удалённом режиме.

Главы регионов массово установили обязательные для исполнения гражданами и организациями правила поведения при введении режима повышенной готовности, не имея на то полномочий, — а когда федеральный законодатель им таковые всё-таки предоставил, то забыл дополнить их правом собственно вводить режим повышенной готовности для граждан и организаций (сейчас ФЗ «О защите населения и территорий от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера» разрешает губернаторам вводить такой режим лишь «для соответствующих органов управления и сил единой государственной системы предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций»).

Указ мэра Москвы «О введении режима повышенной готовности» сформулирован таким образом, что правонарушением является несоблюдение социального дистанцирования не только в общественных местах, но и в жилых помещениях (в том числе супругами, а также родителями и детьми), не говоря уже о выходах из дома для того, чтобы привезти продуктов пожилому родственнику или сдать кровь в качестве донора.

Свежевведенная статья 3.18.1 КоАП города Москвы делает наказуемым невыполнение требований московских нормативно-правовых актов, «направленных на введение и обеспечение режима повышенной готовности на территории города Москвы, если эти действия (бездействие) не содержат уголовно наказуемого деяния или не влекут административной ответственности в соответствии с Кодексом Российской Федерации об административных правонарушениях». В то же время по федеральному КоАПу привлечь к ответственности могут за «нарушение законодательства в области обеспечения санитарно-эпидемиологического благополучия населения, совершенные при возникновении угрозы распространения заболевания, представляющего опасность для окружающих», тогда как оная угроза и является причиной введения режима повышенной готовности. То есть предсказать, оштрафуют вас на 4 тысячи рублей или на «от 15 до 40 тысяч», не представляется возможным.

На этом фоне введение в УК РФ статьи 207.1, криминализующей рапространение фейк-ньюс о коронавирусе и позволяющей при минимальном желании наказывать за высказанные публично сомнения в числе заражённых, точности тестов, эффективности лечения в той или иной больнице, обоснованности карантинных мер и т. д., и т. п., выглядит как обыденность: всё это мы уже проходили с «оскорблением чувств верующих», «оправданием терроризма», и проч., и проч.

Можно долго спорить, является ли подобный уровень юридической техники следствием низкой квалификации юристов, работающих в АП, Госдуме и мэрии Москвы, или же доведённой до автоматизма привычки закладывать в каждый нормативно-правовой акт возможность избирательного правоприменения, но, в чём бы ни была причина, российским юристам, отвечая на вопросы клиентов, сегодня приходится ссылаться, среди прочего, на блог мэра Москвы или интервью пресс-секретаря президента.

Пандемия коронавируса — а точнее, тот факт, что федеральная власть до последнего закрывала глаза на неизбежность её прихода в Россию, а потом не пожелала взять на себя противодействие ей — окончательно уничтожила в нашей стране право как систему норм (право как наука было уничтожено раньше), и, в отличие от пандемии, эта ситуация не разрешится неизбежным формированием коллективного иммунитета (вследствие ли массовой вакцинации или же достижения нужного процента переболевших).

У слова «постправо» нет шансов посоперничать с «самоизоляцией» или «covidiot’ом» за титул «слова-2020» в Оксфордском словаре, но есть все шансы стать словом ближайших 16 лет для российского юридического сообщества — нужно же как-то обозначать состояние системы, в которой иерархии источников права не существует, а толкование нормы никоим образом не зависит от содержания оной.