Секрет успеха дела Ивана Голунова

Журналист Иван Голунов, расследования которого затрагивали интересы многих высокопоставленных представителей российской элиты,  был задержан в Москве 6 июня по явно сфабрикованному обвинению в хранении наркотиков.  11 июня, после мощной общественной кампании в его поддержку, Голунов был освобожден, а уголовное дело против него прекращено. Однако жертвами политических репрессий в России по-прежнему остаются сотни людей.

Политически мотивированное лишение свободы по ложному обвинению (а именно так стоит оценивать преследование журналиста в связи с его профессиональной деятельностью) – нередкое явление в современной России. В неполных списках политзаключенных «Мемориала» числится не менее 297 человек. Все они невиновны с точки зрения норм и принципов международного права. Многие обвиняются в нарушении статей, противоречащих этим нормам и принципам российского законодательства: например, ст. 212.1 УК РФ (Неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения публичного мероприятия), ст. 284.1 (Осуществление деятельности на территории РФ нежелательной организации), ст.280.1 (Публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации). Но некоторые из включенных в эти списки безосновательно обвиняются или обвинялись в совершении реальных преступлений, подобно Голунову.

Многим жертвам политических репрессий пришлось до освобождения провести под арестом многие месяцы, несмотря на их невиновность, очевидную всем, включая следователей и судей.  Так было и с Дмитрием Богатовым, державшим выходной узел TOR, через который были опубликованы призывы к протестам, и с Сергеем Ахметовым, который оказался похож на человека, оторвавшего погон полицейскому на акции в поддержку Навального, и с четверкой парашютистов, спрыгнувших с высотки на Котельнической набережной в утро покраски звезды на ее шпиле в цвета украинского флага, и с обвинявшимся в вымогательстве у генерала СК калининградским журналистом Игорем Рудниковым, только что освобожденным судом из-под стражи.

Дмитрий Бученков, внешне похожий на некоего участника событий на Болотной площади 6 мая 2012 года, смог избежать обвинительного приговора, только сбежав за границу после почти двух лет СИЗО и домашнего ареста – и это несмотря на наличие у него алиби. А гражданам Украины Николаю Карпюку и Станиславу Клыху, осужденным за якобы участие в Чеченской войне на 22 и 20 лет соответственно, не помогли ни алиби, ни полная абсурдность обвинения. Не помогло стопроцентное алиби и инвалиду Расулу Кудаеву, приговоренному к пожизненному заключению за предполагаемое участие в нападении на Нальчик в 2005 году.

Что и говорить про менее известных политзаключенных, например, осужденного по явно сфабрикованному обвинению в хранении наркотиков участника киевского Майдана Андрея Коломийца или ожидающего под стражей приговора по такому же обвинению активиста из Минеральных Вод Михаила Савостина.

Все эти дела свидетельствуют о том, что в случае Голунова действительно произошло чудо. И у этого чуда есть как объективные, так и субъективные причины. Конечно, массовая кампания солидарности сыграла ключевую роль. Однако многие случаи явно несправедливого лишения свободы таких кампаний не вызывают, а те массовые проявления солидарности, которые все же случаются, не побуждают власть к столь скорому и полному отступлению. В конце концов, требование освобождения политзаключенных было одним из ключевых во время гораздо более массового протеста 2011-2012 гг. Но помилован тогда был только один человек, да и то почти отбывший свой срок, – Сергей Мохнаткин.

Свою роль в том, что власть оказалась готова идти на уступки, сыграло, вероятно, то, что заказчиком дела против Голунова была не сама высшая власть, а хоть и высокопоставленные, но третьестепенные во властной иерархии персонажи. Соответственно, и протест был направлен на локальную цель, а не против власти в целом. Снижающиеся рейтинги и растущие протестные настроения заставили руководство страны отступить от свойственной ему еще недавно грубой и прямолинейной тактики по отношению к подобным локальным протестам.

У того, что солидарность с Голуновым так быстро приобрела серьезный размах, тоже есть причины. Важно, что арест многим лично знакомого коллеги возмутил журналистов, в первую очередь московских. Это сообщество является более свободомыслящим и независимым от власти, чем другие профессиональные объединения. Оно по своей природе обладает информационными инструментами, позволяющими донести свою консолидированную позицию до общества.

В то же время и само общество оказалось готовым воспринять и усилить возмущение журналистов. Во-первых, не веря в возможность добиться целей на политическом, федеральном уровне, люди сегодня склонны бороться за частные, представляющиеся более достижимыми цели. Происходит усиление осознания личной ответственности за ситуацию на местном уровне. Это подтверждают прошлогодние качественные исследования общественного мнения, проведенные группой Белановского-Дмитриева. Характерные примеры движений на локальном уровне – борьба против строительства храма в Екатеринбурге или свалки в Шиесе.

Во-вторых, масштабу проявлений солидарности, вероятно, способствовал сам характер преступления, в котором обвинялся Голунов. Статью 228 УК, хранение наркотиков без цели сбыта, называют «народной», поскольку она является самой массово применяемой из всех статей УК. В 2018 году по ней было осуждено свыше 74 тысяч человек, т.е. более 11% всех осужденных за год в России. При этом около трети приговоров, вынесенных по этой статье, предусматривают реальные сроки лишения свободы.

Стоит отметить, что подброс наркотических средств является, вероятно, самым распространенным способом фабрикации уголовных дел. Специалисты Института проблем правоприменения Европейского университета в Санкт-Петербурге обнаружили аномальное статистическое распределение масс изъятых наркотиков, имеющее пики на значениях, которые как раз подпадают под уголовную статью. Это привело экспертов к выводу, что за 10 лет было сфальсифицировано 40 тысяч уголовных дел по ст. 228. В большинстве случаев такие фальсификации происходят для обеспечения необходимой отчетности по раскрытию соответствующих преступлений. Но судя по многочисленным сообщениям СМИ, да и просто коллективному общественному опыту, простота фальсификации делает угрозу преследования по ст.228 также и распространенным инструментом вымогательства со стороны полиции.

Ст. 282 УК не раз оказывалась удобным инструментом для политических репрессий. В списки политзаключенных «Мемориала», кроме уже упомянутых Коломийца и Савостина, входят осужденные по этой статье правозащитник Оюб Титиев и уже вышедшие на свободу по отбытии срока журналист Жалауди Гериев, общественный деятель Руслан Кутаев, оппозиционная активистка Таисия Осипова.

Опыт показывает, что всплески активной солидарности с жертвами репрессий возникают в случаях, когда несправедливость преследования очевидна без подробного изучения материалов уголовных дел, а личность жертвы и характер преследования позволяют многим поставить себя на ее место. Такова природа редких успехов кампаний солидарности, например, в связи с делами Светланы Давыдовой или Ильдара Дадина. Именно так произошло и в случае с Иваном Голуновым.

Стечение всех этих обстоятельств привело к тому, что власть посчитала рациональным освободить Голунова и снять с него обвинения. Таким образом Кремлю удалось убрать повод для массовых протестов, не дожидаясь пока протестующие выдвинут более системные требования, касающиеся причин и условий, сделавших возможным фальсификацию дела против журналиста.

Массовое полицейское насилие против участников протестной акции в Москве 12 июня, в ходе которой было задержано более 500 человек, было призвано дополнить «пряник» «кнутом», сгладить создавшееся впечатление о готовности власти поддаваться давлению. Однако прецедент столь яркого успеха в борьбе за освобождение хотя бы одной жертвы политических репрессий представляется исключительно важным для общественного сознания.