Несостоявшийся хэппи-энд

Не исчез никуда неугомонный правдоискатель из села Кенхи Рамазан Джалалдинов. Не похищен, не пропал, не убит и не замучен. И продолжает искать правду. Это раз.

Два — правду эту он ищет не где-нибудь на стороне, а в специально отведенных для этого местах.

И три — не перевелись в Чечне пророки и провидцы, пронзающие пространство и время и видящие сокрытый от простых людей смысл.

Однако по порядку.

В июне мы уже рассказывали о маленьком чуде — о победе отдельного человека над коррумпированной бюрократией. Просто этот человек обратился по нужному адресу. Зовут его Рамазан Джалалдинов, и живет он (то есть жил до начала ноября) в селе Кенхи Шаройского района Чечни. В это древнее чеченское село после сталинской депортации чеченцев в 1944 г. были переселены (отнюдь не добровольно) представители одной из малочисленных ветвей аварского народа — чамалалы. Впрочем, теперь здесь обитают и чеченцы. Село по меркам Чечни небольшое — полторы тысячи жителей, но в не слишком населенном Шаройском районе самое крупное — половина населения. Село разбросано мелкими хуторами на десяток километров в глубокой долине реки Кенхи и сообщается с остальной республикой единственной дорогой, идущей вдоль русла реки. Медвежий угол, короче.

История эта началась в апреле, когда дагестанский еженедельник «Черновик» выложил на сайте видеообращение Рамазана Джалалдинова к Владимиру Путину. Обращение было записано для состоявшейся 16 апреля прямой линии президента России с подведомственным ему народом, но там не прозвучало. Джалалдинов рассказал, что село Кенхи находится в полуразрушенном состоянии после второй чеченской войны и паводков, и о системе откатов при выдаче государственных компенсаций за разрушенное жилье. Он говорил еще, что жалобы к местным властям не работают, что учителям не платят. Все было «свалено в одну кучу», было сложно понять, чем и кем он недоволен и чего именно требует.

Однако действовал Джалалдинов куда более логично, чем говорил: сразу после публикации обращения покинул Чеченскую Республику, уехав в Дагестан. Оттуда он выступил со вторым видеообращением, теперь уже к Рамзану Кадырову. Говорил столь же сумбурно и путано, однако теперь хотя бы назвал конкретные фамилии причастных к притеснениям жителей Кенхи.

Тут республиканские власти реагировали моментально: на следующий день в райцентр Химой приехал руководитель администрации главы Чеченской Республики Ислам Кадыров. По республиканскому телевидению показали, как жители Кенхи, в том числе родственники Джалалдинова, называли его клеветником и отрицали все им сказанное. Самого Джалалдинова в Дагестане пытались похитить неизвестные, однако местные жители его отбили.

6 мая Кенхи посетил сам Рамзан Кадыров, который пообещал за три месяца преобразить село и весь Шаройский район. Кадыров был явно очарован суровой красотой дикого высокогорья и немедленно решил превратить Кенхи в туристический центр, тем более что в этом районе сосредоточено немало древних башенных комплексов.

А в ночь на 13 мая в Кенхи неизвестными был сожжен дом Джалалдиновых. Семья — мать и три дочери школьного возраста — была вывезена полицейскими в Шаройский РОВД, где у них угрозами пытались выведать местоположение отца семейства. У них забрали паспорта и другие документы, а затем вывезли на административную границу с Дагестаном, где и бросили, запретив впредь появляться в Чечне. Все имущество осталось в сгоревшем доме.

Село было блокировано силовиками: никого не пускали, особенно журналистов центральных СМИ. Горными тропами под покровом ночи сюда удалось пробраться лишь корреспонденту телеканала «Дождь», который поговорил с собравшимися в одном из домов жителями, поддержавшими своего односельчанина. После репортажа полиция задержала таксиста, который привез журналиста, и говоривших с ним местных жителей.

Официально же все это отрицалось — и жалобы по существу, и поджог, и угрозы, и блокирование села. Хотя Песков, пресс-секретарь Путина, и заметил, что, мол, «если этот факт действительно имел место, то, конечно, это повод для незамедлительной реакции правоохранительных органов», история эта грозила закончиться так же, как и все сюжеты с публичными жалобами или с критикой чеченских властей. Через некоторое время в Махачкале с покаянием выступил сам Джалалдинов, что означало: поиски его чеченскими силовиками в Дагестане увенчались успехом.

Однако Рамзан Кадыров принял эти извинения, и Джалалдинов вернулся в родное село. Сельчане благодарили Кадырова за то, что тот во всем разобрался, а глава республики пообещал семье Джалалдинова материальную помощь.

А в итоге кенхинцы неожиданно получили куда больше, чем могли ожидать. Не привыкший мелочиться Кадыров объявил 2016 год «годом Шаройского района», поставил подчиненным задачу «выработать принципиально новый и качественный подход к работе… уделять больше времени нуждам местных жителей, наладить с ними качественный диалог» и обещал бросить на благоустройство района все силы. Это была чистой воды импровизация: до скандала с Джалалдиновым никаких упоминаний о «годе Шаройского района» не было.

Можно было бы считать это хэппи-эндом, если бы не… Но вернемся в наше время.

Исчезнувший было из Чечни в начале ноября 2016 года Джалалдинов, оказывается, спустя примерно неделю позвонил правозащитнице Светлане Ганнушкиной. Он рассказал, что его вызывал к себе замминистра внутренних дел по Чечне генерал Апти Алаудинов. Тот потребовал от неугомонного правдоискателя прекратить жалобы — теперь уже на невыполнение указаний Рамзана Кадырова по наведению парадиза в Шаройском районе вообще и в Кенхи в частности. Со слов Джалалдинова, в противном случае ему советовали вспомнить о судьбе Анны Политковской, Натальи Эстемировой и Бориса Немцова.

Рамазан Джалалдинов все понял, и на этот раз «сделал ноги» из вновь блокированного села, из находившегося под наблюдением дома, — да так, что найти его, похоже, до сих пор не могут. И потому он — тьфу, тьфу, тьфу, чтобы не сглазить, — жив, здоров и невредим.

И это хорошо. В чем, собственно, и состоит первая хорошая новость.

А к кому, интересно, Рамазан Джалалдинов обращается со своими жалобами, изложенными в разговоре со Светланой Ганнушкиной? Правильно! К Рамзану Кадырову, главе Чеченской Республики. Жалуется на неисполнение его, главы, указаний, а теперь и на Апти Алаудинова.

И это, согласитесь, тоже хорошо — хоть где-то есть вертикаль власти, и ее уважают! И это — вторая хорошая новость.

А по ходу дела о ситуации высказался другой неугомонный житель Чечни, только не из глубинки, а при должности. Уполномоченный по правам человека Нурди Нухажиев успел до того, как Джалалдинов подал голос, назвать его исчезновение «спланированной акцией». Да еще и увязал эту «спланированную акцию» с именем главы Комитета по предотвращению пыток, члена президентского совета по правам человека, изверга рода человеческого Игоря Каляпина. Джалалдинова, по мысли Нухажиева, темные правозащитные силы готовили к роли «сакральной жертвы». Это нурдинухажиевское пророчество не сбылось, а Каляпин вообще сильно удивился. Дело в том, что все последнее время Каляпин вместе с другим членом президентского совета Павлом Чиковым пытался разобраться в деле политзаключенного Ильдара Дадина в ситуации с пытками в колонии в Сегеже, что в Карелии. И не до Джалалдинова ему как-то было.

Кроме того, «спланированная акция» — это такая, о которой знает более одного человека. В современной Чечне это вряд ли получится, потому что, скорее всего, знать будут и те, кому это положено по должности.

Однако отметим размах! Оказывается, не перевелись еще богатыри ни в земле русской, ни в земле чеченской. Если Каляпин способен на то, что приписал ему Нухажиев, то не иначе как Игорь Александрович есть волхв 80-го уровня. Сам же уважаемый Нурди со своим пророческим видением встает в ряд с персонажами классических суфийских историй. Среди которых, кстати, был и всем известный Ходжа Насреддин, в простоте которого порою скрывалась мудрость. И это, наверное, третья хорошая новость.

В общем, все по обыкновению: «из Чечни — только хорошие новости!»

Источник