«Мы живем в другой стране» — митингу на Болотной пять лет

По разным оценкам, в митинге на Болотной приняли участие от 25 до 150 тысяч человек. Протестующие требовали освобождения политзаключенных, отмены результатов выборов в Госдуму, назначения перевыборов и отставки главы ЦИК Владимира Чурова. О том, как изменилась Россия за пять лет после тех многотысячных акций протеста, в интервью RFI рассказали социолог Лев Гудков, политик Илья Яшин, правозащитники Сергей Никитин и Александр Черкасов.

Социолог, директор Аналитического центра Юрия Левады Лев Гудков:

Когда начались протесты, все были на подъеме, в ожидании, а у меня было чувство тревоги, потому что эти протесты не должны были быть успешными: тогда не было никакой интенции на практическую, политическую работу, повседневные формы организации. С моей точки зрения, это был прежде всего моральный протест, карнавал, праздник непослушания, демонстрация фронды власти, а не серьезный характер работы.

Я говорил тогда, что это приведет к разочарованию и состоянию деморализации. Сегодня многие винят Кремль, социологию, еще кого-то. Но тяжелое состояние распада, рассеянности, неудачи, неиспользованных возможностей — это признак несостоятельности общества, если под обществом понимать не всю массу населения, как у нас это понимают, а определенный тип организации социальных связей, основанных на взаимной заинтересованности, солидарности, общих ценностей и прочего.

Неудача протестного движения показала слабость и аморфность общества как типа социальных связей, социальной организации и большие проблемы в будущем. Мне кажется, что нынешний кризис очень важен, хотя, по-моему, совершенно не осознается. То чувство тупика, которое есть сегодня, связано с тем, что умерла идея демократического транзита, возможности осмысленной работы на построение другого будущего. Этот образ будущего потерян в нынешние годы, особенно после этой шовинистической, милитаристской мобилизации. Люди в некоторой прострации. Я имею в виду ту часть общества, которая чувствует себя более ответственной за страну, за положение дел, обладает большим кругозором и информацией. И это надолго.

Илья Яшин, политик, заместитель председателя партии «ПАРНАС», один из лидеров протестного движения 2011—2012 гг.:

В стране усилилась реакция, ужесточился политический режим. Перспективы развития нашей страны на сегодняшний день видятся довольно мрачными. Это напрямую не связано с протестами. Страна двигалась в этом направлении практически с первых лет пребывания Путина у власти. Пять лет назад была отчаянная попытка повернуть страну в другом направлении. Попытка, к сожалению, захлебнулась. Хотя она была довольно романтичная, благородная. Но, к сожалению, сил не хватило.

Люди, которые выходили на Болотную площадь, на проспект академика Сахарова, не были никакими политическими активистами, а неискушенными в политике гражданами, которым казалось, что один-два, максимум три митинга и начнутся системные изменения в российской политике. Это, конечно, не так. Чтобы начались серьезные изменения, нужно не только выходить на митинги, а оформляться в политическую силу, последовательно добиваться реализации своих требований. К этому Болотная площадь явно была не готова. Были и объективные причины: у путинского режима объективно был высокий запас прочности, который пробить не удалось.

Директор российского представительства международной правозащитной организации Amnesty International Сергей Никитин:

Выглядит так, будто российские власти очень эффективно задавили любое протестное действие. При этом они сделали это при помощи изменения законодательства. Мы отлично помним, что начиная с 2012 года было более десяти изменений в текущем законодательстве и были придуманы новые законы, которые усложнили многие аспекты гражданского активизма — как публичные митинги, так и критику в адрес правоохранительных органов.

Во-вторых, выборочные задержания, аресты, суды и помещение под стражу на сравнительно длительные сроки — три, четыре года — до сорока людей, которые приняли участие в демонстрации на Болотной. Это тоже интересный метод запугивания, когда показывают, что они не каких-то известных персонажей протестного сообщества «выдергивают», а обычных людей. И если завтра ты пойдешь на Болотную, то тоже можешь оказаться в тех же местах.

Плюс еще и пропаганда, которая нескончаемым мутным потоком льется с экранов телевизоров — использование истории Украины, любимого слова «Майдан», которое на украинском означает площадь, но здесь рассматривается как революционные, протестные действия. Все это использовалось для устрашения и введения в заблуждение обычных граждан. Результат таков, что Ильдар Дадин сидит в тюрьме по вновь придуманному закону. Это фактически вторичное наказание, ведь он уже понес административное наказание.

Никакой речи о протестной деятельности быть и не может. Я не стремлюсь сказать, что протест ради протеста нужен. Речь о том, что у каждого гражданина есть конституционное право, зафиксированное в ст. 31 Конституции, — право мирно и без оружия проводить какие-либо публичные акции. Это дело предельно сложно, в силу изменения законодательства и в силу ужесточения штрафов, ужесточения процедуры получения разрешений, хотя это нарушение буквы основного закона Российской Федерации — Конституции. Все это привело к тому, что фактически протест как таковой не существует и вряд ли будет существовать.

Член правления правозащитного общества «Мемориал» Александр Черкасов:

Мы живем в другой стране. Даже не протесты, а то, что им предшествовало, когда господа Путин и Медведев сказали, что уже обо всем договорились, и выборы — это не совсем выборы, — это уже что-то значило, на что-то намекало. А потом мы оказались в другой стране, которая по-другому управляется, с другим законодательством. Потом началась война на Украине, аннексия Крыма и усиление внутреннего режима.

За эти пять лет многие участники протеста сильно изменили свои воззрения. Сильным изменением был как их приход в протест, так и то, что многие крайние (и националисты, и коммунисты) из оппозиции перешили к поддержке действий государства, действий на Украине, в Донбассе, в Крыму. Многие из «центра» этого протеста поддержали «Крым наш», не смогли остаться сами собой. Эта волна привела очень многих людей в общественное движение. Волна схлынула.

Но пока еще возможна деятельность тех, кто продолжает эту деятельность. Возможна солидарность. Возможно наращивание этой солидарности между людьми — то, чего нам остро не хватает. Ничто не закончилось за эти пять лет.

Авторы — Анна Строганова, Ксения Гулиа

Источник — RFI