Сергей Давидис

К сожалению, у нас нет времени на отдельные вопросы, но, мне кажется, было много идей и соображений высказано, которые займут все время уважаемых участников дискуссии. Я по праву ведущего хотел бы констатировать, что есть ряд вопросов и моментов, в которых практически все так или иначе сошлись.

Практически все в большей или меньшей степени согласны с тем, что из широкого состава статьи должно быть убрано уголовно наказуемое унижение достоинства, за редкими специальными исключениями, о которых говорил Генри Маркович. По крайней мере, все согласны, что, если речь идет о вербальном унижении человеческого достоинства, то его необходимо убрать.

Практически все выступавшие панельные эксперты согласны с тем, что правоприменение должно осуществляться не с помощью экспертизы, то есть понимание смысла призывов должно быть ясным без специальных познаний и не опираться на них.

Наконец, все практически были согласны, что наказание в виде лишения свободы за составы преступления, связанные с какими-то вербальными действиями, не должно применяться. Но в то же время были существенные противоречия, на которых я останавливаться не буду. У меня, как у слушателя, возникло несколько вопросов, которые я все-таки озвучу.

С одной стороны, говорилось, что нет необходимости в квалификации по отдельной статье Уголовного кодекса, поскольку всякое деяние, призывающее к насилию, может восприниматься как подстрекательство, приготовление, покушение на некое насильственное преступление, но совершенно очевидно, что hate speech, сейчас наказуемая статьей, может быть сформулирована таким образом, что достаточно сложно определить, к какому именно преступлению это является подстрекательством или приготовлением. Условно говоря, пока эти эскимосы живут с нами на одной земле, пока мы с ними торгуем, продаем им наши товары, счастья нам не будет, детям нашим жизни не будет. К чему это призывает? Выгнать их с нашей земли, или не продавать им товары, или убить их всех? Но совершенно очевидно, что оно призывает к тому, чтобы изменить эту ситуацию, только это изменение не является правомерным. Я не агитирую ни за какую позицию, у меня возник вопрос в этой связи. Может быть, уважаемые эксперты, которые придерживаются этой позиции, как-то ее пояснят.

Говорилось о замене преследования уголовного на административное. Понятно, что, с одной стороны, речь о меньшей тяжести этого преступления, но, с другой стороны, коль практически у всех выступавших был консенсус по поводу того, что не должно быть лишения свободы в виде наказания по этой статье, то речь идет о штрафах. Штрафы в административном производстве сейчас могут быть не меньше, чем в уголовном, а совершенно очевидно, что административный процесс сейчас в Российской Федерации предоставляет существенно меньше возможностей для защиты, существенно меньше состязательности содержит, и в этом смысле такое изменение скорее ухудшит положение лиц, которые привлекаются за это.

Наконец, часть выступающих говорила, что нам нужно не ориентироваться на то, что у нас плохие суды, а добиваться изменения судебной системы и применять хорошие законы. Но ведь очевидно, что изменение конкретной нормы - гораздо более ясное и понятное, чем изменение всей судебной системы, и создание независимого объективного правоприменителя. Это мне тоже представляется некоторой коллизией. На этом злоупотребление своими правами ведущего я заканчиваю. И по кругу опять так же, как в начале нашего выступления, для подведения итогов, какого-то резюме по итогам нашей дискуссии предоставляю слово всем панелистам с небольшой заменой. Первым, вместо Александра Верховского, будет Дмитрий Аграновский, которому надо будет уйти раньше.